Вот. – И он неожиданно достал из-за спины два небольших алюминиевых костыля. – Взял на время у одного доходяги.
Я был поражен! Какая забота! Какая предусмотрительность! Неужели я настолько сильно понадобился куму, что он не поленился пошевелить своей тощей задницей и даже организовал мне средство передвижения. И ему совершенно плевать на то, что вся зона уже через час будет базарить о том, как меня, раненого и избитого, вели из кичмана к нему в кабинет.
– Хм, ну что же… Посмотрим, что из этого выйдет. – Я с трудом поднялся на ноги, покачнулся, облокотился плечом о влажную стену. – Давай, что ли, прапор, свои орудия пыток.
Силенок за последние дни я потерял слишком много. Опыта передвижения на костылях у меня не было совершенно, так что двигал через локалку со скоростью парочки пенсионерок, под ручку гуляющих в парке. Конвойный меня не подгонял, плелся чуть сзади и даже несколько раз предупредительно поддержал меня в тот момент, когда я было собрался шмякнуться наземь. И при этом не произнес ни одного ругательства. Ни единого слова. Весь путь от кичмана до адм. корпуса занял у нас не менее получаса. И лишил меня жалких остатков сил. Но зато разогрел любопытство – и что за интерес у этого козла из оперчасти ко мне инвалиду? – до предела.
Кум встретил меня своей дежурной змеиной улыбочкой, молча кивнул на стул и с нескрываемым интересом наблюдал за тем, как я враскоряку ползу через его кабинет.
– Конвойный, свободны, – первое, что он произнес, когда я уселся, вытянув больную ногу. Потом он дождался, когда Смирнов выйдет из кабинета, и только после этого обратился ко мне: – Вот такие дела, Константин Александрович… Что же ты, дорогой, меня так подвел? Я растерялся. И как же, скажите, я ухитрился его подвести? Наоборот, бежал не тогда, когда сделать это было проще пареной репы – в тот момент, когда по протекции кума выходил за пределы зоны в поселок по расконвойке. Так нет, меня понесло из зоны сложнейшим путем, под водой. Пришлось цепляться снизу за сплавной плот и дышать через трубку. Чуть не загнулся от гипотермии, в результате все же попался, но своего слова, данного куму, не нарушил. Не подставил Анатолия Андреевича. А теперь вот пожалуйста: «Что ж ты меня так подвел!»
– И чего же я сделал такого? – с искренним удивлением спросил я.
– Как так «чего»? – на этот раз поразился кум. – Пошел в бега, устроил администрации неприятности, и в первую очередь мне. И это за все то добро, что я сделал тебе за последнее время. Жил, понимаешь, у меня дома, трахал мою сестру, каждый день сколько влезет разгуливал по поселку. На зоне я закрывал глаза на все твои выкидоны. И по моей просьбе на все твои выкидоны точно так же закрывали глаза и другие. А ты за это время ни дня не работал. Не выходил на разводы. Пил и жрал от пуза так, как, скажем, мне и не снилось. Чего же тебе еще надо?!! – вдруг взорвался кум. Он даже двинул кулаком по столу. – Чем ты был недоволен?!!
Ему, несчастному (или счастливому?), понять этого было, наверное, не дано.
– Анатолий Андреевич, – тяжело вздохнул я. – Я не хочу заниматься пустым словоблудием. Если вы до сих пор не врубились, чего же мне еще надо, в чем я весьма сомневаюсь, то пытаться что-либо вам объяснять бесполезно. Так что, считаю эту тему исчерпанной. Если это единственное, о чем вы хотели меня спросить, то позвольте откланяться. Я устал. Я хочу назад к себе в камеру. Ну а если у вас еще есть вопросы, то задавайте. Я слушаю.
Кум рассмеялся.
– Ну и упрямый же ты… черт, Разин. Впрочем, мне это нравится. Ладно, слушай. Хочу предложить тебе сделку.
– Никаких сделок, – покачал я головой. – Вы знаете.
– Да, я тебя знаю. И обещаю, что никаких своих принципов ты не нарушишь. Впрочем, как не нарушал их и раньше. Так вот… тебе огромный привет от Кристины.
– Как она? – безразличным тоном поинтересовался я. Мне сейчас было совсем не до свихнувшейся племянницы кума, погрязшей в наркотиках. Доставало своих геморроев. – Поправляется?
Кум лишь вздохнул и молча покачал головой.
– Депрессия, истерики, неадекватные поступки? – перечислил я типичные симптомы кумаров недавно слезшего с иглы наркомана.
– Хуже, Константин Александрович, – еще раз тяжело вздохнул кум.
– Угрозы суицида?
– Это чего?
– Угрожает вам, что совершит самоубийство? – расшифровал я слово, оказавшееся слишком мудреным для офицера ВВ из далекой северной Ижмы.
– Да если бы угрожала!!! – опять перешел на повышенные тона кум. – На угрозы даже не тратила времени! Просто взяла и привела их в исполнение! Взяла и наелась таблеток в тот самый вечер, когда тебя… В общем, ты понимаешь. Короче, еле откачали девчонку. Хорошо, вовремя спохватилась Анжела.
– Как сейчас состояние? – напрягся я. Безразличие понемногу сходило на нет. Что ни говори, но за почти три месяца я к этой девчонке успел привязаться. К тому же, вытаскивая ее из ломов, просидел возле Кристины почти четверо суток. А потом почти каждый день выступал при ней кем-то вроде духовника, которому она изливала душу. И на котором срывала все свои кумарные «психи».
– Состояние стабилизировалось, – доложил кум. – Это, в смысле, физическое. Что же насчет морального… Дело в том, что здесь, в Ижме, психов не держат, и ближайшего психиатра можно найти разве что в Печоре или Ухте…
– Ну а наркологи? – перебил я.
– Местных алкашей лечить и не пробуют. Пустое. Если у кого-то вдруг случается «белочка», то его связывают колхозом местные мужики. А потом вызывают обычную «скорую». Вот и все лечение… А у Кристины случай гораздо сложнее. Местные лекари предлагают перевезти ее обратно в Москву, в хороший дурдом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14