Ох-хо-хо…
Именно за это Потапов ненавидел свою работу.
Он был растиражирован “средствами массовой информации” до такой степе
ни, что подчас не знал, где он сам, настоящий Потапов, а где выдуманный этим
и самыми растреклятыми “средствами”. Да еще охрана, доставшаяся ему в на
следство от его предшественника, по слухам, человека строгого, но справе
дливого, вполне осознающего два своих места Ч место под солнцем и место
в истории родной державы!
Потапов свое место в истории пока не осознавал и смутно подозревал, что н
е осознает никогда, по крайней мере, в такой степени, когда требовалась ли
чная охрана, два сменных шофера, отдельная буфетчица с отдельными бутерб
родами, отдельная дорога на отдельную дачу за отдельным забором и так да
лее.
Не то чтобы Потапов был воинствующий демократ или член секты по борьбе с
привилегиями, просто у него имелись в наличии… здравый смысл и чувство ю
мора, нахально вылезавшее как раз в тот момент, когда он был уже почти гото
в осознать это самое собственное место в истории. Чувство юмора мешало е
го осознанию, и оно опять откладывалось на неопределенный срок.
Потапов неприязненно покосился на смолкшую толпу, не зная, то ли ему здор
оваться, то ли не здороваться Ч знакомых лиц он там пока не видел.
Господи, зачем его понесло в эту школу, на эту “встречу друзей”! Дел на раб
оте особенных не было, сидел бы сейчас на даче, пил пиво и телевизор смотре
л! Или к родителям бы съездил! И Зоя должна звонить. Она уже дома и, наверное
, гадает, где он сейчас, ее драгоценный Потапов, какие важные государствен
ные вопросы решает…
Ч Здравствуйте, Дмитрий Юрьевич, Ч неестественным голосом поздоровал
ся с ним кто-то из толпы.
Ч Здравствуйте, Ч буркнул он. Охранник распахнул перед ним облезлую шк
ольную дверь.
Это еще школьное начальство не знает, что приехал “сам Потапов”. Сейчас у
знает, будет Потапову веселье. До конца жизни хватит воспоминаний.
Всю неделю в его приемную звонили дамы из комитета, занятого подготовкой
этой никому не нужной встречи. Он так понял, что это какие-то его бывшие од
ноклассницы. Фамилий он не знал, да они, наверное, сто раз поменялись, эти ф
амилии. Помощник Анатолий Николаевич несколько раз спрашивал шефа, гото
виться им к мероприятию или нет, а Потапов все тянул и мямлил, и помощник р
ешил в конце концов, что шеф не поедет. Дмитрий и сам не знал, что на него наш
ло, почему ему захотелось поехать. Помощник был не в курсе его ностальгич
еских переживаний, и потому к мероприятию не приготовились. Торжественн
ой встречи с представителями районной администрации, первоклассниками
, цветами, неизменным шатким микрофоном и коричневой трибуной в актовом
зале не планировалось.
Сейчас все будет. И микрофон, и трибуна, и тетки из районной администрации.

Потапов с тоской оглянулся на охранника. Может, назад повернуть, пока не п
оздно? К телевизору, холодильнику с пивом и Зое?
Охранник поймал его взгляд и, кажется, обо всем догадался. Он был неглупый
, молодой, отлично выученный и привыкший к обществу “сильных мира сего”. Е
му были хорошо знакомы их начальственные эмоции и переживания, он отличн
о умел их классифицировать и сейчас совершенно безошибочно определил, ч
то шефу маятно и неловко и до смерти охота все отменить.
Ну, так и что же? За чем дело стало?
Он так придержал перед Потаповым вторую дверь Ч из холодного тамбура в
теплое школьное нутро, Ч что было непонятно, то ли он пропускает его впер
ед, то ли, наоборот, готов выскочить следом за ним обратно на улицу.
От позорного бегства Потапова удержала только мысль о жидкой толпе на кр
ыльце, которая, как только он скрылся за первой дверью, загомонила, захохо
тала, зашевелилась, и он выловил из общего шума несколько раз повторившу
юся собственную фамилию.
Не пойдет он обратно. Конечно, ему нет до них никакого дела, но все же обрат
но он не пойдет. Не маленький.
Ему было лет десять, когда однажды на горке его закидали снежками. Отец на
учил его лепить и кидать снежки Ч очень метко. Наивный десятилетний Дим
а притащился на горку вместе со своими облезлыми санками и сразу затесал
ся в толпу чужих мальчишек, которые бросались снежками. Потапов тоже ста
л бросаться Ч и несколько раз попал. Почему они на него ополчились, было н
епонятно, наверное, именно потому, что он оказался самым метким, только оч
ень быстро он очутился один под лавиной жестких ледяных комьев, которые
летели ему в голову, в живот, в лицо, за шиворот. Он даже дышать не мог, не то, ч
то сопротивляться, хотя поначалу ему было весело, и он бодро бросал снежк
и в ответ. Потом ему уже не было весело, и стало очень больно, и неизвестно о
ткуда взявшиеся слезы булькали почему-то в животе, грозя перелиться чер
ез край и затопить горло и глаза, а этого гордый Потапов допустить никак н
е мог. Мальчишки быстро вошли во вкус и швыряли куски льда и снега прямо ем
у в лицо; стоя всего в двух шагах, и Дима понял, что нужно бежать, спасаться,
но бежать ему не позволяла гордость.
С работы шел отец, увидал пропадавшего ни за грош сына и моментально спас
его, разогнав осатаневших мальчишек.
“Ты что, Митька?! Ч сильно прижав его к куртке, спросил отец. Куртка снаруж
и была очень холодной и славно пахла отцом и морозом. Потаповские слезы т
онкой слюдяной пленкой застывали на ней. Ч Ты разве не понимаешь, что это
уже никакая не игра, a просто… издевательство какое-то? Что это за игра, ког
да все на одного?! Зачем ты в нее ввязался, ты же разумный человек, а не безмо
зглое чучело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17