– Бывает, – покладисто отозвался мужчина. – Ну, я тебя покороче обкорнаю, да? Чтобы до следующего раза хватило.
Андрей застыл и посмотрел в зеркало – напротив сидел дикого вида субъект с растерянной улыбкой.
– Покороче, пожалуй, – выдавил он. На пол упала первая прядь.
– Послушай-ка, братишка... – началАндрей.
– О-о, нет! – протянул парикмахер. – Про это лучше не надо. Я уже устал отвечать.
– Уже устал? Когда ты успел устать?
– Весь год одно и то же.
– Какой год? – не понял Андрей.
– Ну да, да! Я действительно работал в Голливуде. В самом Голливуде, да!
– На кой черт мне твой Голливуд?!
– Таких людей стриг! Эх! Если бы ты знал, каких я стриг людей!
– Здесь ты почему оказался?
– Говорю же: это давно было, год назад. Не сложилось у меня там. Прилетел обратно.
– Ты дурак или прикидываешься? Мне до твоей биографии дела нет. Я спрашиваю: какого хрена ты работаешь на этих, на...
– Гадов? –подсказал мужчина.
– Во-во. На гадов. Ты работаешь на гадов и сам становишься гадом.
– Ну как я им стану, гадом-то? – искренне удивился он. – Это же биология, природа.
Андрей снова не понял, но уточнять не стал.
– Гады, – произнес парикмахер. – А почему бы мне на них не работать? Я что, рыжий?
– Ты хуже. Ты чумной.
Мужчина хмыкнул и начал обрабатывать челку.
– Не знаю, не знаю, – проронил он. – Ты вообще откуда свалился-то?
– Известно откуда: с неба. На вертолете.
– А конкретней?
– Сам не догадываешься? Если мы стоим у Шиашира, откуда я еще мог свалиться?
– Стоим?.. Давно не стоим. Плывем. Идем, – поправился мужчина.
– Куда?! – рявкнул Андрей, сдергивая простыню. – Куда это мы плывем-идем?
– А я почем знаю? Да ты не колбасись, – проворковал парикмахер, мягко возвращая его в кресло. – У нас тут и вертолеты, и самолеты. Если надо, доставят в любое место. Корабль-то здоровый, плавает медленно. Далеко уплыть не мог. То есть уйти. Ради меня летчиков тревожить не стали бы... пилотов, – оговорился он. – А ради тебя поднимут всех.
– С чего ты взял?
– Важная птица. Думаешь, у меня комната такая же? Нет, поменьше чуток. И аквариум, – он кивнул на ванну, – не предусмотрен. Душ в конце коридора. Общий, на весь этаж. Тьфу ты... На всю палубу. Или на отсек?.. Трудно мне с этими гюйсамикнехтами, я человек сухопутный.
– Ты не человек. Ты гнида. Сухопутная, морская – какая разница... Закончил? Тогда вали отсюда.
– Ну... и мне было... не менее приятно. Только у нас еще кой-чего заказано. Не боишься? – Мужчина артистично взмахнул опасной бритвой.
– Тебя – нет.
– Правильно. Только не вертись, ага? А то хочешь не хочешь... и я вместе с тобой без башки на берег сойду. Здесь вообще-то капитан обитал. А так, по задумке, это номер Президента. Ну еще того, России. Или министра обороны – если учения, допустим.
– И где сейчас капитан?
– Перевели в каюту попроще.
– Он не возражал?
– Кому охота без работы остаться? Он немолодой, ему отсюда только на пенсию.
Андрей чуть не застонал.
– Может, гады вас гипнотизируют?
– С чего бы это... И откуда у них столько гипнотизеров? Их всего-то человек пятнадцать прилетело. В смысле, гадов.
– Пятнадцать?! – не поверил Андрей.
– Или двадцать. Так, примерно.
– И пятнадцать гадов сумели всю планету...
– Или двадцать, – невозмутимо повторил мужчина.
– И вы... – Андрей запнулся. Он сообразил, что продолжать разговор бесполезно. Прикидывался парикмахер или действительно был дебилом – неважно: он играл свою роль добросовестно. Андрей подозревал, что на крейсере найдутся и другие актеры. Другие сволочи, продавшиеся ни за грош. Они все будут доказывать, что служить у оккупантов – нормально. Он ждал, что его бросят в темную камеру, лишат пищи и сна, станут мучить холодом и жарой – будут «размягчать», как в классическом кино про шпионов. Но гады, похоже, земных фильмов не смотрели. Они размягчали Андрея иначе, и это было гораздо хуже.
Как только парикмахер ушел, в каюте появилась толстуха-горничная. Она подкатила к дивану сервировочный столик и с интересом оглядела Андрея, особое внимание уделив неплотно запахнутому халату.
– Изменился, не узнать... Налетай, красавец! – Женщина подняла над столиком крахмальную салфетку и, выдержав паузу, игриво уточнила: – Не на меня, на еду.
Стол и нижняя полка были плотно уставлены тарелками, вазочками и салатницами. В каждой что-то лежало – изобильно и красиво, с долькой лимона, или с веткой петрушки, или с долькой и веткой одновременно. Среди этого столпотворения торчали три разных горлышка. Андрей плеснул себе вина, затем, помедлив, взял бокал побольше и наполнил его коньяком.
Два крупных глотка – вздох – лимончик, затем какая-то крошечная котлетка и, конечно, ложечка...
– Это для жюльена, – предупредила горничная.
– Чего?..
– Ложка для жюльена. Для икры вон та. – Женщина протянула палец, но Андрей отогнал ее, как муху.
– Где стюард? – спросил он.
– Не хами. Кормят – кушай.
Он зачерпнул икры – другой, правильной ложкой – и сделал еще глоток. Мир застонал и ожил. Осетр с брусничными глазами улыбался Андрею, как брату.
– Свободна, – сказал он горничной, склоняясь к устрицам. – Стоять!
– Ну? – Женщина открыла дверь и обернулась.
– Это что?!
Внизу, на самом краю, Андрей обнаружил пластмассовую миску с застывшей серой кашей.
– Это здесь зачем?! – рявкнул он.
– Велено передать. Для ассортимента, наверно. А чего ты всполошился-то? Тебе еды мало? Выбирай, что хочешь, кто тебя неволит?
– Все, иди. Ублюдки...
Он продолжал поглощать – быстро, без разбора, выгребая всё отовсюду, то и дело прикладываясь к коньяку, – но ни на секунду не забывая про тюремную пайку, предложенную «для ассортимента».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16