Химический состав сока у низших животных и растений регулирует стадии развития и их своевременность, прорастание весной, цветение, плодоношение.
Но гуморальная система слишком медленна. Она пригодна для стадий роста, не годится, чтобы ловить добычу или удирать от хищников. И природа добавила в нее, с медуз начиная, электрическую сигнальную систему: нервную. А к ней – все более сложную программу действий, в зависимости от раздражений извне.
Но нервно-вегетативная, она же безусловно-рефлекторная, система непригодна в меняющейся обстановке. Она запрограммирована на всю жизнь и подводит долгоживущих животных. Поэтому природа в основном, начиная от рыб, присоединила еще четвертую, условнорефлекторную систему, систему накопления личного опыта. И создала для нее специальный орган – мозг. И создала критерий для отбора полезных навыков: полезное приятно, вредное причиняет боль.
Но условнорефлекторная, четвертая система имеет свой недостаток: она сиюминутна. Больно сейчас, приятно сейчас. Кроме того, она эгоистична: больно мне, приятно мне. Для заботы о будущем, для обмена опытом при жизни потребовалось еще одно усовершенствование, пятая система управления: сознание, позволяющее выражать опыт словами и передавать словами.
Казалось бы, получен отрицательный ответ: форма тела зависит от первой системы, и она не подчиняется пятой – сознанию, воле.
Однако в нелинейной природе все гораздо сложнее.
Новые, более совершенные системы проникали в дела старых и постепенно перенимали их. Нервы были созданы для управления движениями, у человека они ведают всеми внутренними органами. А безусловнореф-лекторных движений осталось не так много: отдергивание, мигание. И то можно играть в мигалки, задерживая веки силой воли. Услышав оскорбительное слово, мы краснеем, мы лезем в драку, потеряв соображение. Иначе говоря, слово, сигнал для пятой системы, приводит в действие и четвертую – эмоциональную и вторую – гуморальную. Вспомнив обидчика, вообразив обиду, мы сжимаем кулаки, мы скрежещем зубами. Воображение – вот рычаг воздействия на нижние уровни физиологии.
– Мы в Инфанте усилим связь между всеми системами вашего тела, – говорит Гелий. – Мы подчиним ваши гены сознанию. Вам надо будет вообразить желательную форму, и вы получите новое лицо через две-три минуты, новое тело – через десять–пятнадцать.
– А зачем это нужно? – спрашивает Ольга.
– Разве вы довольны сами собой? – спрашивает Гелий быстро.
Вообще-то, Ольга довольна, но кто же признается в таком самомнении? Она молчит. А парни начинают фантазировать.
Виталий, например, хотел бы мысли читать. Очень нужно это начинающему писателю.
Илья, к удивлению, хотел бы усовершенствовать математические способности. Он выше других в математике, но недоволен своим уровнем.
Однако Гелий ставит условия:
– Чур, мозг не менять. Сначала разберемся с телом. А то напортите – не восстановишь. И еще одно условие: тело любое, но череп вместительный, чтобы сохранить и разум и память.
Маскарад
Это центральная и самая объемная часть романа. Здесь узел, здесь главный опыт, основные приключения.
А в рассказе о романе – несколько страничек. При изложении замысла обоснования занимают больше места, чем действия.
Итак, в маленьком лесорыбном Беломорске сразу восемь волшебников, восемь Протеев, меняющих внешность по выбору.
В сомнении они сначала: как же менять внешность?
Виталий (рассказчик) долго раз­думывает. Нет у него планов на перелицовку. Потом решает превратиться в Гелия. Тут ревность играет роль. Виталий подозревает, что Ольга неравнодушна к их наставнику.
А где Ольга? Три Ольги сразу. Ольга – подлинная, вторая – Ташенька, конечно, для той подруга – идеал. А третью нипочем не угадаете. Третья Ольга – Филипп. Для смеху и из любопытства Филя принял образ девушки. Не нравится. Парни пристают, напрашиваются на знакомство.
Гелий распознает мнимых. Одна Ольга балагурит, другая все жалуется на беспомощность.
Это я для кино придумал такой эпизод. Представьте, как интересно артистке сыграть три характера в одном облике.
И подлинная Ольга охотно отходит в сторонку с мнимым Гелием. Но он-то оказывается несостоятель­ным. Не может ответить на серьезные вопросы, не может о себе (о Гелии) рассказать. И стыдно ему становится: вроде чужое платье надел, чужие тайны подслушивает. Поспешно скрывается, чтобы снова стать Виталием.
Прибегает Филипп (и этот вернулся в свой облик). Сообщает, что Роман осуществляет свою мечту. Он видоизменил тело, приспособил для мирового рекорда, собирается выступать на стадионе. У Филиппа озорная идея: он просит Илью и Виталия, главных выдумщиков, изобрести ему сверхрекордное тело так, чтобы обставить Романа.
«Выдумщики» предлагают Филиппу довольно уродливое тельце: тонконогое, обтекаемое, с головой, убранной в плечи. А на макушке шип, как у сверхзвуковых самолетов, воздух пробивать.
И этот уродец ставит рекорд, обогнав опытного и умелого Романа.
Спортсмен оскорблен и обижен. Он произносит речь, самую длинную в своей жизни, о честности в спорте. На беговой дорожке сравниваются сила, воля, опыт спортсмена… а не обтекаемость, придуманная хитроумными конструкторами тел. Это уже не бег, это соревнование модели­стов.
А друзья возражают, что Роман и сам моделировал свое тело, стало быть, поступал не по-спортивному.
Дискуссия возникает вторично между Аллой и Ольгой. Алла перелицевалась по-своему. Длинноносая сутуловатая девушка превратила себя в смуглую испанку с вороными косами, талией в рюмочку, соболиными бровями. Оригинал известен – популярная киноартистка.
1 2 3 4 5 6 7 8