А где твоя мама?
- Очень приятно, - улыбнулась девчонка и подала мне тонкую бледную руку с изящным бриллиантовым кольцом. - Я Елена Михайловна, супруга Кондрата Разумова.
ГЛАВА 2
Вспоминая свое знакомство с хозяйкой, я тяжело вздохнула. В такую идиотскую ситуацию до сих пор я попадала лишь однажды, когда летом столкнулась во дворе с соседом Устиновым. Благообразный, седой, как старая собака, старик вез в коляске крохотную девочку, которой скорей всего не исполнилось и года. Увидев меня, он радостно заулыбался:
- Евлампия Андреевна, смотрите, какая у нас Анечка!
Вспомнив, что у Устинова внучка в прошлом году закончила школу, я приветливо ответила:
- Поздравляю, Петр Михайлович, у вас очаровательная правнучка.
Старик побагровел и процедил сквозь изумительно сделанные протезы:
- Это моя дочь.
Только тут я припомнила, что целый год дворовая общественность сладко сплетничает о сошедшем с ума Устинове, женившемся после смерти супруги на однокласснице своей внучки.
Солнечный квадрат переместился по потолку, и я со вздохом встала. Так, пора начинать рабочий день и знакомиться с обитателями квартиры. Поколебавшись немного возле шкафа, я нацепила черненькие брючки, черненький свитерок и, чувствуя себя Джен Эйр, отправилась на поиски хозяйки.
Лена в огромном кабинете сидела за письменным столом и перебирала какие-то бумажки. Увидев меня, она заулыбалась и спросила:
- Вы всегда так рано встаете?
Мой взгляд упал на красивые старинные часы, висящие на стене, - без пятнадцати десять. Однако если это рано, то во сколько же тут завтракают?
- Наш день начинается около полудня, - объяснила хозяйка, - в двенадцать завтрак, в шесть обед, ужинаем около двадцати трех.
Наверное, в моем лице что-то дрогнуло, потому что она добавила:
- Кондрат страдает бессонницей, может до пяти-шести утра промаяться, вот день и сдвинут. Мне тоже нет необходимости рано вставать. Я художница и, честно говоря, люблю работать вечером. Ванечке только четыре года, ну а к Лизе ходят учителя на дом.
- Она больна? - поинтересовалась я. Лена дернула точеным плечиком.
- Елизавета - дочь Кондрата от первого брака, ей тринадцать лет. Маменька ее, наша, так сказать, бывшая супруга, спихнула девчонку отцу, мотивируя свое нежелание воспитывать дочь просто - “не хочу”. Вот Лиза и живет с Кондратом, а тот жалеет нахалку и балует безмерно, сами увидите, ее из пяти школ выгнали… Ладно, пойдемте смотреть квартиру.
Комнат оказалось много. Спальня Кондрата примыкала к его кабинету.
- Упаси вас бог, - предостерегла Лена, - что-нибудь тронуть здесь на столе или включить компьютер, муж убить может! А то у нас до вас была дама, страстная любительница “бродилок”, поставила дискету и занесла вирус, пропала рукопись недописанного романа, представляете?
- Я не слишком хорошо умею пользоваться компьютером, да и не люблю его, - пояснила я, и мы пошли дальше.
Гостиная, столовая, спальня Лены, детская Вани, комната Лизы, кухня, две ванные и три туалета, в самом конце коридора небольшое, примерно десятиметровое, помещение, отданное мне. Кухарка, горничная и репетиторы были приходящими.
- Наташа, - сказала Лена, входя на кухню, - это Евлампия Андреевна, по всем вопросам обращайся к ней.
Огромная, неопрятного вида бабища молча кивнула, потом грубовато спросила:
- А завтрак-то кто подавать станет? Я его только готовить нанималась, и к двери мне недосуг бегать…
- Сегодня к одиннадцати придет новая горничная, - вздохнула Лена.
- Небось такая же лентяйка, как Светка, - фыркнула кухарка и ядовито добавила:
- Вы бы, Елена Михайловна, сразу объяснили девчонкам, что Кондрат Федорович шутит и вовсе не собирается их на самом деле в кровать укладывать.
Лена покраснела неровными пятнами, но тут в кухню вошла полненькая девочка в пижамке с Микки-Маусами и капризно протянула:
- Мне не подали в постель какао.
Наташа отвернулась к плите и принялась демонстративно помешивать ложкой в кастрюле какое-то варево. Лена сурово глянула на падчерицу:
- Новая горничная придет только к одиннадцати, так что придется подождать с завтраком. Впрочем, можешь сама себе налить!
Лиза кивнула, подошла к сушке, вытащила огромную синюю чашку, украшенную картинкой с Гуфи, и спросила:
- Где стоит какао?
- В шкафу, - кивнула Наташа. Лиза вытащила желтую коробку с изображением зайца Квики и поинтересовалась:
- Сколько сыпать?
- По вкусу, - весьма нелюбезно ответила Наташа.
- А это сколько? - не успокаивалась Лиза. Лена вновь покраснела, и ее детское личико приобрело злое выражение. Мне стало понятно, что супруге Разумова хорошо за двадцать, а вернее, ближе к тридцати. Обманчивое впечатление тинейджера создает субтильная фигурка и тоненький звонкий голосок. К тому же сейчас, когда мы стояли на кухне, ярко освещенной утренним солнцем, было видно, что лицо хозяйки покрывает ровный слой косметики, светлый тон и нежно-коричневые румяна. Макияж был сделан искусно, но меня поразил тот факт, что он нанесен так рано. Кстати, и ее волосы блестели как-то подозрительно ярко, наверное, напомаженные парикмахерским воском.
- А какой у меня вкус? - не успокаивалась Лиза.
- Три чайные ложки, - пробубнила Наташа. Девочка насыпала гранулы и продолжила допрос:
- Теперь чего?
- Воды долей, - велела кухарка, потерявшая всяческое терпение. - И пей с наслаждением.
Лиза открутила кран и хотела сунуть кружечку под струю.
- Боже, - простонала Лена, отняла у нее чашку, взяла чайник, наполнила “Гуфи” и велела:
- Иди к себе.
- Спасибо, - сказала Лиза и, осторожно неся кружечку в вытянутой руке, ушла.
Мы с Леной вернулись в кабинет, и хозяйка сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16