Кстати, меня обещали вызвать в качестве свидетеля и не позвонили. Хотя следователь небось пытается соединиться со мной, я дала телефон дома, но провода оборваны, аппарат не работает, номера моего мобильного он не знает. Вот чушь собачья!
Я повертела заклеенный конверт. Ни адреса, ни телефонного номера, вот имя женщины я помню хорошо - Клара. Ну-ка попробуйте найти ее, без фамилии! Может, адрес есть внутри?
Пару минут я колебалась. Совать нос в чужие письма более чем неприлично. Мне бы жутко не понравилось, начни кто-нибудь изучать мою корреспонденцию, но сейчас что делать?
Я все-таки вскрыла конверт и вытащила из него доллары, мятые, достаточно старые, видно, давно ходящие по рукам. Кстати говоря, мне такие нравятся намного больше, чем новенькие хрустящие банкноты. Последние запросто могут оказаться фальшивыми, а истертые баксы гарантированно настоящие. Пять купюр, все по сотне. Еще я обнаружила записку, на которой круглым, ровным почерком было выведено: «Аня Кауфман, Институт полиграфии и печати».
Я повертела деньги в руках. Пятьсот долларов - большая сумма, просто так ее шоферу никто не даст.
У нашей семьи нет наемного водителя, мы просто не нуждаемся в его услугах, потому что сами великолепно водим автомобили, а вот у Сыромятниковых служит молодой человек по имени Гена, и я знаю, что его зарплата как раз и составляет полтысячи американских рублей. И как теперь поступить?
Я схватила трубку.
- Да, - проорал полковник, - говори скорей, недосуг мне болтать.
- Фу, как грубо! - возмутилась я. - Небось служебная инструкция предписывает тебе вежливо сказать: «Дегтярев», а не вопить, словно голодный бизон.
- По своему мобильнику я разговариваю как хочу! - перешел в диапазон ультразвука приятель. - Что тебе надо?
- Помнишь, я рассказывала о раненом шофере?
- Быстрее!
- Меня обещали допросить как свидетеля и молчат.
- Значит, ты им не нужна.
- Но я очень…
- Это все?
- Нет!!!
- Что еще?
- Надо узнать имя водителя и в какой больнице он лежит!
- Зачем?
- Ну... понимаешь, я нашла…
- Потом побеседуем.
- Но…
Внезапно Дектярев совсем елейным голосом просюсюкал:
- Леночка? Вы сегодня чудесно выглядите! Заходите, садитесь. Чай? Кофе? Или, может, сходим в кафе? Это рядом, в двух шагах. Рекомендую данное заведение: мороженое, кофе, тихая музыка…
- Ты с кем разговариваешь? - возмутилась я.
- Я занят, - зашипел в трубку полковник, - пришла важная свидетельница, надо ее приветить, мне просто категорически не до тебя с твоими глупыми вопросами, позвони позже, а еще лучше - покалякаем дома, вечером.
Я не успела произнести и звука, как из трубки понеслись короткие противные гудки. Сказать, что я обозлилась, - это значит ничего не сказать. Ах вот оно что! Леночка! Сюсю-мусю! Со мной, между прочим, Дегтярев никогда так не говорит! И в какое кафе он собрался повести эту тетку? Небось она жуткая уродина! Отвратительная баба! «Мороженое, кофе, тихая музыка». Лысый Ромео! Ну погоди!
Задохнувшись от возмущения, я вновь принялась набирать номер сотового полковника. О черт, сорвалось! Попробуем снова, восемь... пи-пи-пи!
Беда с этими кривыми номерами. Дегтяреву нужно давно приобрести прямой номер. Но каждый раз, когда кто-нибудь из домашних говорит ему: «Александр Михайлович, до тебя трудно дозвониться», - полковник начинает возмущаться: «С моей зарплатой я только такой номер себе могу позволить».
Конечно, если разгуливать с бабами по ресторанам, никаких средств не хватит! Кстати, меня Дегтярев в кафе не приглашал ни разу! «Леночка»!
Наконец мне удалось соединиться с приятелем.
- Сейчас я временно не могу ответить на ваш звонок, - послышался ровный голос полковника, - оставьте свое сообщение после звукового сигнала.
Я просто задохнулась от возмущения. Нет, каков! У него явно свидание! Выключил мобильный! Невиданное дело! Александр Михайлович даже ночью не отсоединяет аппарат. Сейчас же часы показывают полдень, а у него голосит автоответчик!
- Надеюсь, ты не заказал своей Леночке три порции взбитых сливок, - прошипела я, - это слишком калорийное кушанье для дамы. И потом, у нее начнется понос, не забудь приобрести имодиум.
Подумай о своем давлении, не пей много, на улице жара. Кстати, ты уверен, что Леночке так уж нравятся толстые, лысые, одышливые мужики предпенсионного возраста, похожие на старых мопсов?
Проверь по своим каналам, может, она судимая и хочет с твоей помощью получить «чистый» паспорт.
Произнеся эту тираду, я сунула в сумочку телефон с конвертом и пошла к двери. Съезжу в институт полиграфии к этой Ане. С легкостью отыщу ее, небось там не ходят по коридорам стада дам по фамилии Кауфман. Наверное, Аня знает, кто такая Клара.
Сев в «Пежо» и набрав на своем мобильном номер справочной, я мигом выяснила адрес института полиграфии и понеслась туда со всей мыслимой скоростью.
Проработав большую часть своей жизни в заштатном вузе, я очень хорошо знаю, что всеобъемлющей информацией о сотрудниках обладают тетки, сидящие в учебной части. Иногда даже кадровик не столь осведомлен, у него имеются лишь официальные данные: родился, учился, женился.
А дамы, половину трудового дня посвящающие чаепитию, моментально выложат вам ценные сведения: Иван Иванович содержит любовницу, берет взятки, обожает коньяк и несовершеннолетних девочек. Короче, если хотите узнать о всех подноготную, ступайте в учебную часть, не прогадаете.
Войдя в большую комнату, где за обшарпанными столами восседали разновозрастные женщины, я снова ощутила себя нищей преподавательницей французского языка. В моем институте в учебной части был точь-в-точь такой же «пейзаж»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15