Не говоря ни слова, парни дотащили ее до стоящих у подъезда ржавых, битых «Жигулей», сложили пьянчужку буквально пополам и стали запихивать на заднее сиденье. Это удалось им не сразу, мужики сами были крепко навеселе. Наконец большая часть дамы оказалась внутри. Ребята почесали в затылке и принялись укладывать в машину не желавшие повиноваться хозяйке нижние конечности. Я от скуки следила за ними. На щиколотке левой ноги бабы виднелась золотая цепочка, украшенная буквой S, а может, это был знак доллара? Наконец процесс посадки завершился. Дребезжа всеми частями разболтанного организма, натужно чихая и кашляя, «Жигули» поплюхали прочь.
- Во, - восхитилась наблюдавшая вместе со мной за этой сценой толстуха, - у соседей-то суббота зря не прошла, славно отдохнули! И как только не боятся под газом за руль лезть!
- Мам, купи хомячка, - ожила Лида.
- Ну, блин, достала, - гаркнула ласковая мамаша, - чапай домой, жрать пора, да и телик посмотреть охота, расслабиться! Весь день как черт в ступе крутилась.
Девочка, хныча, поплелась в подъезд, мать потопала за ней, а я, возмутившись до глубины души, села в машину и уехала прочь, Таких нахалок, как Галка Сорокина, нужно воспитывать. Она что, считает меня своим личным водителем, готовым день и ночь пахать на хозяйку? Нет уж, пусть возвращается домой на метро. Тысячи людей ежедневно пользуются подземкой, и ничего, живехоньки остаются. Интересно, сколько пассажиров метрополитена страдает вегетососудистой дистонией?
Глава 2
Воскресенье пролетело в домашних хлопотах, а понедельник принес сюрприз. В восемь утра позвонил Борис Крюков, мой бывший однокурсник, и с места в карьер спросил:
- Слышь, Романова, ты сейчас работаешь или как?
Я вздохнула. Ну не говорить же ему правду, что я начальник оперативно-розыскного отдела тихо умирающего от отсутствия клиентов частного детективного агентства «Шерлок». Принадлежит оно моей подруге Федоре, и в нем мы обе начальницы, подчиненных у нас нет, зарплаты тоже, зато есть лицензия и красивые красные кожаные «корочки», подтверждающие, что Евлампия Романова может на абсолютно законных основаниях проводить расследования. Одна беда, никто не собирается меня нанимать.
- Эй, Романова, ты скончалась? - загудел Крюков. - Так что, есть у тебя работа, или как?
- Или как, - грустно ответила я.
- Отлично!
- Чего же тут хорошего?
- Есть изумительное место, как раз для тебя, - зачастил Борька, - зарплата - супер!
- Спасибо, - перебила я его, - только я сто лет за арфой не сидела, руки железными стали, меня из любого оркестра мигом попрут.
- А кто говорит про струнные инструменты? - изумился Крюков. - Значит, так, в девять жду тебя в кофейне «Макс», успеешь?
Я глянула на часы.
- Должна.
- Не опаздывай, рохля, - завершил разговор Борька.
Я быстро оделась, старательно накрасилась, потом, поглядев на себя в зеркало, осталась недовольна, смыла косметику, повторила процесс и вновь схватилась за молочко для снятия макияжа.
- Ты, Лампудель, не старайся, - хихикнул опаздывающий в школу Кирюшка, - лучше все равно не станешь. Тебя красить, как Мулю, полный бесполезняк! Ну прикинь, Мульяна с голубыми тенями и розовой помадой.
Я уставилась на складчатую физиономию довольно ухмыляющейся мопсихи и с тревогой поинтересовалась:
- Что, все так запущено? Надеюсь, морщин у меня в три раза меньше.
- И нос другой, рожа не черная, и усы пока не растут, - успокоил меня Кирюшка, - просто косметика тебе идет, как корове бейсболка! Лучше выкинь мазилки или Лизке отдай. Та все равно такая уродина, что хуже ей уже не стать!
- Кто уродина? - заорала услышавшая наш разговор Лиза. - Ну погоди, гад!
Через секунду вспыхнула драка. Муля и Ада принялись истошно лаять. Я аккуратно обошла мутузящих друг друга детей. Наверное, Кирюшка прав, мне следует появиться перед Крюковым в натуральном виде, в конце концов, я не собираюсь выходить за него замуж.
К кофейне я подрулила вовремя, вошла внутрь и стала искать глазами Борьку. Никого похожего на кудрявого блондина Крюкова в помещении не было. Я обозрела довольно большой зал еще раз. Посетителей тут оказалось совсем немного. У окошка наслаждалась горой взбитых сливок весьма полная девушка, а в противоположном углу сидел толстый, лысый мужик, похожий на грустного кабана.
Я молча устроилась за столиком. Ну Борька! Велел мне не опаздывать, а сам…
- Романова, - раздался знакомый голос.
Я вздрогнула и обернулась. Кабан, сверкая идеально сделанными искусственными зубами, уставился на меня.
- Романова, ты чего там села?
Не веря своим глазам, я встала, подошла к толстяку и воззрилась на него. Господи, это же Крюков! Но что с ним сталось? Где кудрявые волосы, светлым облачком украшавшие его макушку? Да и сизого носа, заплывших глаз, огромного живота и красного цвета лица у Борьки никогда не было.
- Романова, - загудел Крюков, странно дергая плечом, - сколько лет, сколько зим! А ты постарела, мать моя, вон уж и морщины полезли. Сколько лет мы с тобой не виделись?
- Десять точно будет.
- Да, - элегически вздохнул Борька, - повозила тебя жизнь по колдобинам, побила мордой об асфальт, сразу видно, живешь плохо. Вот я с Алкой Козловой вчера встречался, так она просто персик, совсем не изменилась, а ты…
Решив прервать поток «комплиментов», я быстро спросила:
- Ты по-прежнему во Втором симфоническом первой скрипкой сидишь?
- Не, - скривился Крюков, - я ушел.
- Чего так? Вроде хорошее место. С дирижером поругался?
У первых скрипок иногда сносит крышу. Тем, кто не знает, поясню. Первая скрипка занимает в симфоническом коллективе особое место. Если выстраивать всех работников оркестра по ранжиру, то возглавит колонну, естественно, дирижер, за ним идет первая скрипка, а уж потом все остальные со смычками, струнами, барабанами и тарелками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15