Светлана Родионовна была одинокой. Ни один штамп не украшал выданный в 1997 году документ, графа «Дети» тоже осталась пустой. Чтобы хоть как-то скоротать время, я пошла на кухню. Да, похоже, что она и впрямь жила одна. Две маленькие кастрюльки, крохотная сковородочка и небольшой холодильник. У семейных женщин совсем другой набор посуды и, как правило, огромные шкафы для хранения продуктов.
Кокетливая розовая ванная без слов рассказывала о титанических усилиях, которые предпринимала хозяйка, пытаясь вернуть стремительно уходящую молодость. Стеклянные полочки с трудом вмещали батареи баночек и легионы тюбиков. Чего тут только не было - кремы от морщин, целлюлита и пигментных пятен, омолаживающие лосьоны, пилинг-маски, скрабы, лечебная глина, облепиховые примочки, огуречные тоники… С ума сойти, как она только во всем этом разбиралась. Но на полотенцесушителе висела одинокая банная простыня, на крючке - только женский, правда, очень дорогой халат, и нигде не было видно мужского одеколона, приспособлений для бритья, да и зубная щетка скучала в одиночестве. Все ясно. То ли она никогда не была замужем, то ли развелась.
Внезапно мой взгляд упал на часы - без пятнадцати семь. Если сейчас не вернусь домой, дети и Катя проспят. Они не заводят будильники в надежде на то, что ровно в семь я влечу в комнату, издавая боевой клич:
- Подъем!
Ноги сами собой понесли меня к двери. Ну зачем я нужна милиции? Все равно ничего не сообщу путного, покойную я не знала, еще не поверят в приключившуюся со мной историю и потащат в отделение, потом нахлебаешься. Лучше потихонечку испариться, бедной Ломакиной я уже ничем не помогу, да и была она скорей всего сумасшедшей, несла какую-то чушь, приняла меня за свою знакомую…
- Мяу, - раздалось внизу.
Я притормозила у самой входной двери. Об ноги терся кот. Он распушил хвост и ласково урчал, наверное, хотел есть. Секунду я смотрела на приветливое красивое животное, потом подхватила его и вышла на лестничную клетку. По всему выходило, что Светлана одинока, значит, бедная киска скорей всего останется в пустой квартире без еды и питья, обреченная на голодную смерть. Милиция не станет слишком волноваться из-за кота, и он погибнет. Ладно, возьму его пока к нам, а там пристроим красавца кому-нибудь в хорошие руки.
Глава 3
Домой я ворвалась ровно в семь и, посадив ошалевшего кота на полку у зеркала, заорала, быстро стягивая куртку и сапоги:
- Всем подъем.
- Ой, ой, - застонал Кирюшка, когда я зажгла свет у него в детской, - оюшки, как спать хочется! Можно, ко второму уроку пойду?
- Нельзя, - отрезала я, стаскивая с него одеяло, - никак нельзя.
- У нас первым ОБЖ, - ныл Кирка, - там такая дура преподает, даже не видит, кто в классе сидит, и никогда отсутствующих не отмечает! Ну, Лампидушечка, только разочек. Один-разъединственный разочек.
- Вылезай, - приказала я и выдернула подушку.
Кирка заохал:
- Горло болит и насморк, кажется, начинается.
- Дуй быстро в ванную, - велела я, - не задерживайся, сейчас Юля краситься пойдет и не даст тебе умыться.
- Какая ужасная, гадкая жестокость, - с чувством произнес мальчишка, нашаривая тапки, - отправлять на занятия бедного больного ребенка. Вот умру на математике, будешь плакать, да поздно, не вернуть Кироньку. Станешь всю оставшуюся жизнь себя укорять: эх, надо было ребенка оставить дома!
Я швырнула ему джинсы и сказала:
- Не волнуйся, я отличаюсь редкой бессердечностью и скорей всего быстро забуду про твою кончину.
- Ладно, - откликнулся Кирюшка, понимая, что номер со смертельно больным не прошел, - тогда дай мне в школу не десять рублей, а двадцать.
- Это еще почему? - поинтересовалась я, стоя на пороге.
- Ну в качестве компенсации!
- За что?
Кирюшка начал чесать в затылке. Я побежала в спальню к старшему братцу:
- Сережа, вставай!
- Уже встал, одеваюсь, - донесся из-за двери бодрый голос.
Но меня не так легко обмануть. Я тихонько приоткрыла дверь в спальню и увидела на большой кровати мирно лежащего Серегу. Юля уже ушла в ванную, поэтому муженек блаженствовал, завернувшись в пуховое двуспальное одеяло. Правая рука засунута под подушку, левая вытянута и отброшена на Юлину сторону. Сережка обладает редким качеством - отвечать абсолютно бодрым голосом, продолжая при этом мирно храпеть. Пару раз ему удавалось меня обмануть, но только не сейчас.
- Сережа, подымайся, - завела я, подходя к окну.
- Уже, уже, - как ни в чем не бывало отозвался парень, - брюки надеваю, рубашку застегиваю.
Голова его продолжала мирно покоиться на уютной подушке. Сквозь раздвинутые шторы в комнату вползло серое, пасмурное декабрьское утро. В такую погоду совершенно не хочется в семь утра собираться на работу, и вообще лучше бы остаться дома. Но, боюсь, у Сережиного начальника другое мнение по этому поводу. Я ткнула пальцем в кнопку, загремел музыкальный центр, и тут же затрезвонил огромный будильник, купленный Катей. Сделанный на совесть аккуратными мастерами завода «Слава», он трещал, словно оповещая о конце света, если бить поварешкой в медный таз - звук будет менее громкий. Но Сережа продолжал безмятежно дрыхнуть, на лице его играла детская улыбка.
Тут в комнату влетела Юля и, недолго думая, сунула мужу под нос открытый пузырек духов «Кензо».
- Убери эту гадость, - пробормотал муженек и сел, очумело тряся головой.
- Давай одевайся, - велела она и побежала на кухню.
Я потрусила за ней.
- И как ты только догадалась, что запах «Кензо» разбудит Сережку!
Юля хихикнула и принялась намазывать тонюсенький тостик еле видным слоем масла.
- Он говорит, что от «Кензо» его тошнит.
Утро понеслось по накатанной колее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14