Как вообще можно найти общий язык с обладательницей таких разных амбиций? В одном человеке — средоточие трех пороков, целая секта в одном лице!»
В восемь утра ровно, еще до приезда любовника Левыкиной к ней на Арбат, съемочной машине телеканала REN TV преградил дорогу громадный черный «Шевроле». Старший опергруппы в чине майора резко открыл заднюю дверцу ничем не примечательного «жигуленка» и едва протиснулся в салон, пододвигая к противоположной дверце оператора и его помощника.
— Кассету! — потребовал он. И осадил редактора, занявшего место переднего пассажира: — Даже не дергайся! — Он дал возможность редактору и оператору обменяться взглядами и принять правильное решение. Отснятый материал находился в сумке. Оперативник на всякий случай проверил рабочий багаж и камеру, изъяв еще пару кассет.
Романов на ходу принял их и, не скрывая, постучался в дверь особняка.
— Все-таки ты дернулась, — начал с порога генерал. — Все, дело не в дружбе, дело зашло слишком далеко. Ты — дилетант, ты бросилась с эмоциями на холодный расчет. Это сулило проигрыш с самого начала. Неужели ты не представляла, что начнется после выхода в эфир этой лажи?.. — Романов потряс кассетами. — Я тебя, твою репутацию спасаю, Люба! Этот репортаж поднял бы на ноги генпрокурора, директоров ФСБ и СВР. Пять минут — и они сообща выясняют, где именно находится твоя дочь. И последний удар по твоему безрассудству: распечатка твоего звонка в Грецию, где ты интересуешься местонахождением своей дочери, с указанием точного времени состоявшегося разговора. Ты ввязалась в борьбу с борьбой. Я работаю в контрразведке, и моя задача на корню пресекать разного рода провокационные кампании. В общем так, Люба, бери отпуск, бери больничный. Если еще раз дернешься, замучаешься нанимать адвокатов.
Левыкина долго молчала. Она проиграла давно, еще не вступив в «борьбу с борьбой». Она сделала все, что могла, «хоть что-то». Прошла этот короткий путь, а не посмотрела на него со стороны. И могла откровенно признаться себе, что для нее это было важно.
На ее глаза навернулись слезы бессилия:
— Я познакомилась с такими сволочами, как ты, когда расселяла семьи из этого особняка. Он мне был дорог историей, а не площадями. Тем, что он соседствует с кремлевскими стенами, а не с толстосумами, окопавшимися за ними. Я спасала то, на что всем было наплевать. Одна семья затребовала с меня две трехкомнатные квартиры — и получила их. Другая потребовала загородный дом — я построила его. Третья унесла с собой даже обои и половые доски для дачного сральника. Четвертую семью мне пришлось выкуривать: подпрягла ребят с хваткой бультерьеров... Я затратила бешеные деньги на ремонт. Теперь это мой личный памятник. Он стоит на том месте, куда его поставили в прошлом веке. Но там мог оказаться очередной шедевр Зураба — засранный голубями двухсотметровый монумент человеческому идиотизму. Я бы расселила и вас, будь у меня такая возможность! Все, пошел к черту, гад!
— Эмоции... — обронил генерал.
— Да, и это прекрасно! Это против вашего холодного расчета.
— Я не понимаю тебя.
— Надеюсь, что это так. Я только сейчас разобралась: если бы ты меня понял, то превратился бы в монстра. Ты чудовище, ты отстал от своих товарищей, Боря. Лучше бы ты прятался вместе с ними по подвалам и смолил бычки. А теперь уже поздно. Ты плохой человек, потому что у тебя нет вредных привычек. Как называют сотрудников территориальных подразделений «Альфы»? — неожиданно спросила Левыкина. — Кажется, «тяжелые фейсы». Им выдают документы прикрытия на чужое имя. Советую и тебе взять эту практику на вооружение. Не мочаль красивую фамилию!
— То, что сделал для тебя я, не сделал бы никто другой.
— Сильно сомневаюсь, — с вызовом ответила Любовь Юрьевна.
Первым делом она позвонила Михаилу Фрадкову и извинилась за то, что не сможет прийти на совещание кабинета. Во вторую очередь встретила своего знакомого.
— Подбрось меня до Внешторгбанка, возьмем кредитную карту на имя одной моей знакомой и завезем ее в «Пекин». Потом отвезешь меня на дачу.


Глава 3
Дом с привидениями

5

30 мая, понедельник
В начале девятого вечера служебная черная «Волга» остановилась напротив новостроя — так флотский разведчик Александр Абрамов называл возведенную коробку коттеджа и возвышающуюся над ней стропильную ферму — эту будущую крышу будущего дома. Глядя на это, Абрамов был близок к разгадке вселенной.
— Спасибо, Володя, — поблагодарил водителя капитан. — Смотайся к себе на дачу и подъезжай через часок.
— Понял, Александр Михайлович.
Абрамов редко пользовался служебной машиной. Но вот уже третий день его «Форд» стоит на «жестянке»: капитан не заметил арматуры, торчащей из бетонного блока, и пропахал металлическим прутком крыло и дверцу. В сервисном центре он на вопрос «Я на сколько влетел?» получил ответ: «На сколько мы оценим».
Абрамов вышел из машины и несколько мгновений стоял неподвижно. Некуда идти, вдруг подумал он. Домой? Так можно будет сказать через пару месяцев, не раньше. Можно будет добавить: к себе в кабинет, по плану — на втором этаже, окнами на заходящее солнце. Капитан запланировал поставить рабочий стол так, чтобы видеть и лесок за речкой.
Он прошел во двор по щебню. Его начищенные ботинки тут же запылились. Ему навстречу шагнул бригадир и первым протянул руку:
— Здравствуйте, Александр Михайлович!
— Здорово! — отозвался капитан. — Что слышно? Нет желания бросить все к чертовой матери?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15