Это способ объявить об открытии всему человечеству и, что не менее существенно для Ларри, способ утереть нос Рафаэлю. Ни один компьютер этого не сделает.Осталось семь минут.В эти мгновения Ларри охватило еще одно чувство, чувство более сильное, чем заветное желание насолить директору. Ларри стало ясно: он проводит не просто эксперимент, не просто хочет привлечь внимание для спасения научной карьеры. Он творит историю. Никто никогда не пытался управлять гравитацией в крупных масштабах. Они попытаются первыми. Пусть попытка выйдет грубая, ограниченная. Но один этот миг может изменить жизнь всех людей.Шесть минут.Насколько он готов изменить ход истории? Ларри облизнул пересохшие губы и с беспокойством взглянул на Сондру. Не отрываясь, от показаний приборов, она кивнула. Все готово. В тревожной тишине последние несколько минут превращались в секунды. Время пришло.И тут Ларри услышал свой испуганный внутренний голос, он вопил — не надо! не делай этого! Ларри на миг замер в нерешительности, а потом коротко вздохнул и быстрым движением нажал на кнопку.В тысячах километров от него Кольцо сосредоточило огромное поле тяготения на небольшом участке, а потом выстрелило первым импульсом гравитационных волн в направлении Сатурна. Ларри отпустил кнопку и стал тупо озираться по сторонам. Напряжение отпустило. Здесь, в лаборатории, должно было произойти что-то волнующее, как в театре, чтобы стало ясно: свершилось. «Может, надо было запрограммировать, чтобы погас свет или что-нибудь в таком роде», — насмешливо сказал себе Ларри.Разумеется, в диспетчерской ничего не случилось. Все произошло очень далеко, там, где в пространстве медленно плывет Кольцо Харона. Теперь действие перемещается на Сатурн.Первый импульс уже преодолел миллионы километров пути. Дальше за дело возьмется автоматика. Программирующее устройство включилось снова. Это пошел второй импульс, потом третий и четвертый. Обратно их уже не вернуть, поздно. Слишком поздно. Остается лишь продолжать в том же духе. Им здорово достанется, что бы они сейчас ни сделали.
Наблюдатель не имел понятия о свободе выбора. Он мог делать, думать и решать только то, что ему было положено, каждый раздражитель вызывал соответствующую реакцию. В его существовании не должно было быть, не могло быть непредусмотренных событий. Его память и опыт, уходящие далеко в глубь тысячелетий, когда его самого еще не создали, хранили сведения на все случаи жизни, сведения эти были строго классифицированы, представляя собой стройную всеобъемлющую систему. Он знал: ничто не ново ни под этой, ни под какой-либо иной звездой.Наблюдатель не боялся неизвестного, так как не ведал, что это такое. Незнаемое было для него непостижимо.Поэтому он старался втиснуть новые явления в старые формы, например, рассматривал чуждое кольцо как мутацию, видоизменение своего аналога.К этому ошибочному отождествлению Наблюдателя подтолкнуло представление об изменениях и мутациях, заложенное в его блоке памяти. Он изучил, какие формы могут принять изменения, и последствия этих изменений. Он мог сказать лишь, что чуждый предмет укладывается в допустимые параметры. Эти данные полностью удовлетворили Наблюдателя.Оставалось определить, что делает его дальний родственник. И ответ пришел из блока памяти, ответ готовый и исчерпывающий.Это реле. Оно передавало послание из дома, объявляло, что время пришло. Вероятно, обычные средства связи подвели, и это новое кольцо проделало путь от звезды к звезде, чтобы донести свое сообщение.Ну конечно. Что может быть еще? Наблюдатель перерыл блок памяти вдоль и поперек и не нашел другого ответа.Для существ типа Наблюдателя память имела решающее значение. Если в блоке памяти нет другого ответа, следовательно, другого ответа не существует.Такая логика до сих пор никогда не подводила.
Следующим шел Юпитер, вернее Ганимед. Ларри держался мнения, что нельзя считать обитаемые спутники простым приложением к планетам. Жители поселений на газовых гигантах всегда возмущались таким отношением. В конце концов никто не говорил о Луне как о части Земли. Титан, Ганимед и другие обитаемые спутники были самостоятельными планетами. Ларри знал, что надо не забывать об этом: ведь если все получится, ему придется много общаться с экспертами по вопросам гравитации с Титана и Ганимеда.«Да, сейчас это самое главное», — с иронией заключил Ларри. Он обдумывал другие беспокоящие мелочи, избегая охватывать мыслью положение в целом. Он ловил себя на том, что всю ночь только и делает, что старается отвлечься. Он не решался посмотреть правде в глаза и оценить значение и последствия своего поступка. В сущности, это было подсознательным нежеланием брать на себя ответственность за преобразование мироздания. Черт возьми.Ларри опять нажал на пусковую кнопку. Луч возник снова и устремился к спутнику Юпитера. По крайней мере, Ларри и Сондра надеялись, что луч пошел в сторону Ганимеда. Сондра и раньше проводила опыты с гразером, но при силе тяжести в одну десятимиллионную. А столь мощным гравитационным пучком ей было управлять довольно трудно, сказывался недостаток опыта.И по правде говоря, она немного боялась иметь дело с такой большой энергией. Даже учитывая все потери и частичное затухание сигнала из-за грубости системы наведения, они все же посылали импульсы силой в триста тысяч земных норм. Хотя источник был меньше амебы и сохранял устойчивость в течение всего нескольких секунд. В миллионе километров от системы Плутон — Харон импульс потеряет половину своей мощи, еще в миллионе — вторую половину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137