Лобенроген обернулся и посмотрел вниз, во двор:
– Да-да, про вас, дармоедов, говорю!
Палваныч сплюнул. Толкнул солдата в плечо:
– За мной, рядовой. Пора в путь.
– А как же?.. – Коля протянул руку в сторону забастовщиков.
– А так же, – осклабился Дубовых. – Хочешь дождаться от них самой искренней благодарности?
– Н-нет.
– Тогда валим отсюда!
– Можно с вами? – протявкал Пес в башмаках.
– Не возражаю, – разрешил прапорщик.
Троица покинула наблюдательный пункт и скрылась в лесах Дробенланда, оставляя за спиной еще две рассерженные фракции. Селяне были сильно недовольны итогами переговоров с администрацией. Администрация ужасно желала узнать, кто был зачинщиком столь необычной смуты. Барон Лобенроген сообразил: такие бунты отнюдь не усилят его власти.
Слуги феодала пристрастно допросили пару крестьян. Стали известны имена смутьянов-гастролеров. Николас и Пауль обретали новую, весьма сомнительную популярность.
Палваныч, Лавочкин и пес топали по узкой лесной тропинке. Было пасмурно, влажно, и дул прохладный ветер. Скука царила неимоверная, хоть засыпай на ходу.
Чтобы развеять дрему, прапорщик завел разговор:
– Ну, кобель в сандалиях, или как там тебя, показывай дорогу к Дриттенкенихрайху.
– Пес в башмаках, с вашего позволения, – поправил оскорбленный кобель.
– Однохренственно. Что там с дорогой?
– К сожалению, не знаю. Не путешествовал… Именно по этой причине я напросился к вам в спутники! Посетить иные края – вот соль моих мечтаний!
– Кто тебя говорить учил? – спросил Палваныч. – Треплешься, как Пушкин с Лермонтовым, блин.
– Не имел чести знавать. А манеру изъясняться принял от многих достойных представителей аристократии.
Пес проговорил это с нечеловеческим достоинством. С собачьим.
– Эти представители посещали тебя в деревне? – Лавочкин лукаво улыбнулся.
– Ваша ирония простительна, ибо опирается на неосведомленность, многоуважаемый Николас, – печально прогундосил кобель. – Я начал жизнь в столице.
Коля перебросил мешки с левого плеча на правое. Солдат тайно костерил прапорщика за то, что тот сгрузил свою ношу на него. Вроде бы не тяжело, но неудобно и нечестно. И между прочим, вчера мешок Палваныча казался легче…
– В столице, значит… – продолжил беседу рядовой. – Да вы, получается, светский лев?
– Издеваетесь, – насупился кобелек. – Каламбурите… А ведь всего три года назад я отчаянно воспламенял на балах!
– Зажигал, что ли?
– Истинная правда. Я блистал.
– Еще бы. Гвоздь вечера – пес в башмаках, – проговорил Палваныч, перепрыгивая маленький ручей. – Так, привал. Приказываю поесть-попить.
Король столичных вечеринок плюхнулся на траву, разул ногу и принялся с остервенением чесаться за ухом. Звук получился, словно вертолет летит: тыр-тыр-тыр-тыр-тыр…
Дубовых даже в небо посмотрел.
Выбрали место посуше, расселись. Коля расстегнулся, размотал знамя, давая торсу отдых. Прапорщик наворожил курятины.
Пока личный состав уплетал завтрак, в Палваныче потихоньку просыпался командир-стратег. Потянуло проинвентаризировать имеющиеся ресурсы.
– Рядовой Лавочкин, доложи про оставшиеся в твоем распоряжении фокусы!
Парень не сразу понял, что Дубовых подразумевает под фокусами.
– Ах, это!.. Если честно, товарищ прапорщик, то не знаю. Знамя сказало…
– Ты точно не пил?
– Тьфу, чувство подсказало: знамя растеряло все сильное волшебство. Остались мелкие, как вы их называете, фокусы.
– Почему?
– Приведу аналогию, – сумничал Коля. – Допустим, магия – это капающая вода, а знамя – кружка. Мы хотим напиться, то есть загадать желание. Выпиваем кружку, ждем, когда накапает еще. Чтобы утолить жажду, хватит и кружечки-двух, а чтобы затушить костер, необходимо ведро. Мы не сможем затушить костер. До происшествия со стрелой знамя было цистерной, в которую хлестал неимоверный поток воды. Сейчас оно – кружечка. Поэтому нельзя мгновенно переместиться в пространстве.
– На редкость красивая метафора, – встрял Пес в башмаках. – Вы поэт, Николас.
– Кстати, знамя запросто помогало писать песни и играть на лютне, – вспомнил солдат. – Скорее всего, это не самое сложное колдовство.
Палваныч вспылил:
– Форменная карикатура! Неужели от него теперь никакой пользы, кроме культурно-массовой функции?!
– Нет, – Коля покачал головой. – Оно говор… то есть оно позволяет недолго летать.
– И то хлеб, – прохрюкал в своем стиле прапорщик.
Парень усмехнулся. Его окружали нетривиальные существа: человек, похожий на кабана, и пес, ведущий себя как человек.
Кстати, последний с нескрываемым восхищением любовался магическим артефактом.
– Интересно, а я смогу играть на лютне?..
Дубовых рассмеялся:
– С твоими-то лапами?
– Точно, баррэ не возьмешь, – закивал Лавочкин.
Коля давно выяснил, что знамя было бессильно в руках выходцев из этого мира. Но не рассказывать же об этом собаке!
Воспоминание о придворном колдуне Вальденрайха натолкнуло солдата на идею.
– Товарищ прапорщик, я подумал, послать бы весточку Тиллю Всезнайгелю. Он бы не помешал…
– Угу, дай ему телеграмму, – пошутил Палваныч.
Лавочкин стушевался. Верно, мысль известить колдуна хороша, но труднореализуема. Хоть гонца нанимай…
Отдохнув, путники отправились в дорогу. Оставалось надеяться, что она вела в Дриттенкенихрайх, а не в Драконью долину.
Во второй половине дня экспедиция добралась до лесного дома. Хозяйство было крепкое: сзади – обширные пристройки, на поляне разгуливали куры и утки, поодаль паслась ухоженная коровка.
– Кто же тут живет? – задал риторический вопрос прапорщик, тихо прикидывая, что можно экспроприировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16