Эрвин вспомнил о дожде, но было просто немыслимо вызвать его здесь. Казалось, все воды мира не смогли бы напоить это пересохшее земное чрево, и он не стал тратить жалкий остаток сил на бесполезные попытки. Ему оставалось только идти – и он шел.
Чудовищный путь, показавшийся вечностью, – непонятно, как он прошел его до конца. Когда Эрвин подходил к каналу, кикимора уже не хныкала, она только жалобно поскуливала на каждом его шаге. Он вдохнул поглубже воздуха – для храбрости – и вызвал перенос.
Его окружила толща воды. Мгновение он осознавал случившееся, затем инстинктивно устремился к поверхности. Эрвин успел пожалеть и о потерянном мгновении, и о том, что не слишком глубоко вдохнул перед переносом воздуха. Он успел смириться с неизбежным и попрощаться с жизнью. Однако, когда его голова вынырнула из воды, он был еще жив.
Сделав несколько судорожных вдохов, он вспомнил о Дике и поспешно рванул пуговицы на рубашке. К счастью, когда он попал в воду, под рубашкой образовался воздушный пузырь, и это спасло кикимору. Отфыркиваясь и отплевываясь, она вылезла ему на плечо.
Вода оказалась пресной, и Дика налакалась ее до отвала. Эрвин тоже сделал несколько глотков, но что-то подсказало ему, что в ближайшее время воды у него будет предостаточно. Он проморгался и огляделся – вокруг была одна вода.
– Встретить бы того, кто создал все эти каналы… – мечтательно произнес он. – Эх, я бы ему и вмазал!
– Берег там, – пропищала у него над ухом Дика и махнула ручонкой. – Но далеко.
Эрвин напряг интуицию – кикимора была права. Он сбросил ботинки, начинавшие тянуть его под воду, и поплыл туда, где ощущался далекий берег. У него не было силы лесоруба, зато он обладал выносливостью мага, которая начинается там, где кончается выносливость лесоруба. Он заставил себя не думать, сколько осталось до берега, сосредоточившись только на том, как бы экономнее расходовать силы.
Когда они иссякли, берег был рядом, и Эрвин сумел дотянуть до него. Он выполз на прибрежную полосу и остался лежать на песке, а впереди, в нескольких шагах от него, зеленела буйная растительность. Дика соскочила с его шеи и побежала туда, но Эрвин уже не видел этого. Едва оказавшись на суше, он провалился в забытье.
Требовательный писклявый голосок привел его в чувство. Сквозь черноту забытья Эрвин смутно услышал, как кикимора окликает его по имени. Он почувствовал ее ручонки, теребившие его за ухо.
Он приподнял веки. Если бы ему довелось свернуть гору, он не мог бы обессилеть больше, чем от этого ничтожного движения.
Прямо перед его носом лежала кисточка свежих ягод. Красивые, блестящие, налитые красным соком, они казались необыкновенно вкусными, но, чтобы взять их в рот, нужно было дотянуться до них и раздвинуть губы. Это было за пределами его сил. Крохотное расстояние было неодолимым для него, словно эти ягоды находились за горизонтом.
Эрвин закрыл глаза, готовясь погрузиться в глубокий сон, который будет для него последним.
И пусть ему приснится лара Ди-и-ниль.
* * *
Что-то маленькое и круглое протиснулось ему в рот. Ягода. Эрвин сжал ее зубами, и его рот наполнился душистым соком. Он сглотнул ягоду, вслед за ней появилась еще одна. Ягоды появлялись одна за другой, пропихиваемые сквозь его губы проворными пальчиками кикиморы.
Снова наступила чернота.
В следующий раз он очнулся сам. Стояла глубокая ночь, вода была тихой и прозрачной, как стекло. Вдоль берега тянулся ровный песок и уходил куда-то во тьму.
Маленькая тень закрыла ему обзор. Сидевшая поблизости Дика увидела, что Эрвин открыл глаза, и снова начала пичкать его ягодами. Усилия, затраченные на глотание, снова повергли его в небытие.
Затем был день. Кикимора сидела в двух шагах от лица Эрвина, рядом с ней возвышалась кучка плодов и ягод. Он приподнял голову, с трудом шевельнулся на песке. Дика скормила ему ягоды, а затем и мучнистые, незнакомого вкуса плоды. Насытившись, он снова погрузился в сон – это была уже не борьба между жизнью и смертью, а просто сон.
Он проснулся сутки спустя – судя по тому, что время дня почти не изменилось. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше, тело снова повиновалось ему. Открыв глаза, Эрвин увидел бескрайнее голубое небо – во сне он перевернулся на спину. На фоне этой прозрачной голубой бескрайности вырисовывался белый силуэт Ди-и-ниль.
Что это? Неужели он умер и попал в рай магов, где сбываются самые безумные мечты?
Эрвин повернул голову и увидел на песке Дику. Вся нижняя половина ее мордашки была выпачкана ягодным соком.
Нет, не рай.
Он снова повернул лицо в небо и увидел точеную голову и белое облако гривы Ди-и-ниль.
Рай.
Он скосил глаза вбок. Из лягушачьего рта кикиморы высунулся длинный красный язык и неторопливым круговым движением облизнул мордашку.
Нет, все-таки не рай.
Эрвин снова глянул на небо. Белая шея лары склонилась к нему, мягкие губы прикоснулись к щеке, проверяя, жив ли он.
Сердце Эрвина отчаянно забилось, словно хотело выскочить из груди и ускакать за пятый континент. По его лицу расползлась улыбка счастливого идиота – но, может быть, лары не знают, какие улыбки считаются у людей идиотскими?
– Это ты?
– Я искала тебя, – прозвучал ее тихий, певучий голос. – Ги-и-рраль рассказал мне о тебе…
А потом он плакал и смеялся, обнимая ее стройную шею, а ее голова лежала на его плече, укрыв его облаком шелковистой гривы. И долго, долго они еще сидели рядом на песке, человек и лара, забывшие друг для друга своих кровных сородичей. Им о многом нужно было поговорить и помолчать друг с другом.
– Где мы? – вспомнил он наконец. – Как ты нашла меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121