– Какие проблемы? – снова не ошибся приятель.– Хреновые дела, старик. Шеф ко мне докопался, сил нет. Вначале на башли подставлял – то три тонны, то пять своих докладывал... А сейчас вообще решил выгнать, ларьки отобрать...– Почему? – стокилограммовый, скособоченный на левую сторону Вовчик сел на лавку. Дерево заскрипело.Алекс подумал:– Точно не знаю... Ребята болтали, что он педик, ну и я, может, что-то ляпнул... Ему все передают. Потом еще... А сегодня я его гадом назвал, а он услышал. Он и вправду гад! Только теперь мне кранты. Расчет сделает – знаешь, как они считают? Сказал, квартиру отберет... Короче, сожрет с потрохами! Он все время кого-то жрет, чтоб другие боялись. Теперь моя очередь...– Не подавится? – Кривуля презрительно прищурился, окончательно оправдывая свое прозвище.– А чего ему сделается?– Чего, чего... Когда я на зоне чалился, то знаешь, какую вещь понял?– Ты там, похоже, вообще все за жизнь понял...Старший товарищ любил учить Алекса уму-разуму, и вся его мудрость имела один источник: исправительно-трудовую колонию усиленного режима в Мордовии, где он на заре туманной юности провел почти восемь лет.– Верно. А где, ты думаешь, жизни учатся? В институтах? Там ненастоящая жизнь...– И чего ты понял?Алекс насторожился: по ту сторону прилавка кто-то гортанно закричал. Но Светка молчала, значит, к ним это не имело отношения.Кривуля выпучил глаза.– Никого обижать нельзя! Раз сойдет, два, три, сорок три, а в один прекрасный день – бац! И ты на заточке Повис, только лапами дрыгаешь, как таракан раздавленный... И неважно, что ты авторитет, а пришил тебя петух проткнутый – за этой чертой все сравнивается...– Берите картошку, дама, берите, – пронзительно закричала Светка. – Ну и что, что грязная, зато без радиации!Алекс усмехнулся: молодец, девка, не только передком, но и головой хорошо работает!– Ну а шефу чего сделается-то? К чему ты это начал?Кривуля огляделся и перешел на шепот:– Чего? А того! Нельзя человека в угол загонять, лишать всего. Тебе сейчас куда деваться?Алекс пожал плечами.– То-то и оно, что некуда. Он думает, что разорит тебя, а у него все хорошо будет. А о том, что мы его «заказать» можем, не думает. Если б думал, так бы не сделал. Значит, упорол косяк. Дело-то простое: «закажем» – и дело с концом... Он тебя всю жизнь доить будет, знаю я таких волчар! Лучше один раз деньги заплатить и все навсегда уладить. Ни клят, ни мят, никому не должен, работай на себя. Никто хату не отбирает, никто не душит...– Ну ты даешь, – присвистнул Алекс. – Замочить его, что ли, хочешь? Я думал, ты только по массажу спец...– Не сами же, не сами, – лихорадочно шептал Кривуля. Глубоко посаженные рачьи глаза сошлись к переносице. – А как ты по-другому от него обмажешься? Да никак!Алекс закрыл дверь в подсобку. Гомон рынка сразу стал тише. Теперь Светка ничего не услышит, даже если специально навострит уши. А она, сучонка, любит подслушивать...– А где нужных людей найти? – прицельно спросил он. Разговор пошел всерьез.– Подумаешь, – зевнул Кривуля. – У меня есть приятель, он многих знает. Можно переговорить.Алекс задумался. С большим трудом ему удалось влезть в бизнес, но шеф умышленно не давал развернуться. А теперь вообще – разорит, вышвырнет, как бездомного котенка. И что тогда? А Кривуля предлагает дельный вариант. Дал деньги – и все. Ничего своими руками не делаешь, ничего не видишь. Все очень просто.– Давай переговорим. Он кто такой?– Из спортсменов. Карате, айкидо. У него и кликуха – Каратист. Я его лечил, так и познакомились. А потом то на массаж ходил, то с травмами обращался. Дела кой-какие делали. С полгода кентуемся.– Надежный?– А ты посмотришь. Здоровый лось, метра под два, вот такие плечи...– Не это главное.– Не скажи. Снаружи крепкий, значит, внутри тоже каменный. А что до остального – он сам не мокрушник, но болтнул как-то; – что людей нужных знает. Вроде уже приходилось такие дела устраивать.– Так он сам, без нас все сделает?– Конечно. Твое дело – деньги заплатить!В овощной палатке наступила тишина. Только где-то в углу шебуршились мыши. Другого выхода, пожалуй, не было...– Ладно, – решился Алекс. – Давай попробуем.– Тогда заходи ко мне на работу вечерком. Я уже в новое помещение перешел, посмотришь... Обмоем новоселье, вмажем, расслабимся... Там я вас и познакомлю. Могу тебе наконец и «спутника» вставить! Не передумал еще?Кривуля добродушно захохотал:– Тогда тебя в «угадайке» и в «ромашке» тоже сразу узнавать станут!Смех внезапно оборвался, и добродушие из Кривулиного облика мгновенно исчезло.– Можно устроить, чтобы этого твоего козла притащили, и ты его отпетушишь по полной программе! Чтобы знал, падла!– А кто притащит? – поинтересовался Алекс, чтобы что-нибудь сказать. Петушить кого бы то ни было не входило в его планы.– Найдутся люди...Кривуля туманно рассказывал о причинах своей отсидки, глухие слухи связывали его имя с опасной бандой, действовавшей в Тиходонске в конце семидесятых, Алекс слухам не верил, но бывали минуты, когда неверие уступало место убеждению, что так и было.– Жрать охота, – вновь сменил тему Кривуля. – Пойдем к Илье мяса похаваем!– Дорого...– Ничего, дядя платит, – подмигнул толстяк.Время шло к обеду, и настроение у Алекса улучшилось, потому он согласился и скомандовал Светке закрываться. Через несколько минут троица вывалилась на главную аллею Центрального рынка: грузный мужик лет сорока во всем черном, с сумкой через плечо, двадцатишестилетний светловолосый парень в спортивном костюме и симпатичная вертлявая девчонка в джинсах и свитере.Они прошли мимо овощных рядов. Кривуля пару раз останавливался, придирчиво рассматривал восково-неживые тепличные помидоры и длинные, словно фаллоимитаторы, только изогнутые, огурцы, пробовал резкую квашеную капусту, злую корейскую морковку, но купил в конце концов тугие, с терпким запахом, моченые яблоки и гордо нес их в прозрачном кульке, наполненном мутноватым рассолом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22