В глубоком кожаном кресле, между президентским штандартом и российским флагом, за пустым, не считая письменного прибора из малахита и нескольких бумаг, столом сидел усталый немолодой человек без пиджака и галстука, в довольно мятой сорочке с расстегнутым воротом. Рукава были поддернуты к локтям, открывая еще сильные руки, поросшие седыми волосами.Верлинов впился взглядом в левую руку, придерживающую какой-то журнал. В правой был зажат большой, тонко очиненный карандаш. Президент разгадывал кроссворд.— Ну что, прибыл, значит… — знакомым «телевизионным» голосом прогудел хозяин кабинета. — Мы, понимаешь, этому поспособствовали! Вот он за тебя все просил…Изуродованная рука указала на Коржова.— Мне пришлось даже звонить ихнему президенту! Как его… Стефа-но-пулосу!Выговорив сложную фамилию, человек в расстегнутой сорочке довольно улыбнулся. Потом что-то вспомнил и улыбнулся еще шире.— И я же тебя помиловал! — Президент поднял лист плотной бумаги с размашистой подписью и большой печатью. — А то бы расстреляли, понимаешь, и все!Он сокрушенно покачал головой.— Они там не думают… Расстрелять легко… А кто работать будет?Раздался тяжелый вздох.— Ну ладно, раз так… Коли жив остался — иди работай. Он скажет, что делать…Аудиенция заняла не больше пяти минут.Обратно шли молча, ковровые дорожки гасили звуки шагов. Вернувшись в свой кабинет, Коржов хитровато улыбнулся и подмигнул.— Ну что, настоящий?— Похоже. Вряд ли двойнику будут пальцы рубить. А по всем признакам не подберешь…— То-то же! Бумагу-то подделать раз плюнуть, — он протянул Указ о помиловании. — А надо, чтобы у человека никаких сомнений не оставалось. Убедительно?Верлинов кивнул. В оперативной работе это называлось «показом». Вербует наш разведчик агента за рубежом, а тот сомневается: кто стоит за спиной у этого дяди? Действительно КГБ или иранская САВАК? Или контрразведка собственной страны проверяет тебя на преданность и устойчивость? Как тут докажешь? Справку с печатью парторганизации принесешь? Все равно не поверит. А вот если нарисуешься в условленном месте с российским послом или покажешь по советскому телевидению определенную передачу в оговоренное время — дело другое, все вопросы снимаются.— Ну, раз убедил, давай за работу. Неотложных вопросов два…Коржов открыл ящик стола и вытащил папку с красным оттиском «государственной важности» в правом верхнем углу. Такие документы держат только в сейфе, значит, она специально приготовлена к предстоящему разговору. Верлинов почувствовал, что владевшее им последние месяцы, а особенно часы, напряжение отпустило, он ощутил страшную усталость. И голод.— Здесь информация о деятельности одиннадцатого отдела, — Коржов покачал папку на ладони, будто взвешивая. — Разумеется, не вся. Только противоборство с ГРУ и предложения о создании Министерства внутреннего контроля…Состояние Верлинова не способствовало серьезному разговору. Ему надо было поесть, принять ванну и поспать часов двенадцать подряд. Но сейчас не он определял свой распорядок дня.— Имеющиеся здесь документы убедительно демонстрируют ваш потенциал руководителя специальной службы и… политика.Коржов внимательно и испытующе смотрел на своего гостя, словно ожидал какой-то реакции, которая поможет определить дальнейший ход беседы. Верлинов зевнул:— Извините…— Особенно хороша идея о формировании надведомственного контролирующего органа, — начальник СБП явно не придавал значения мелочам этикета. — В условиях повального разгула коррупции это просто необходимо. И Президент тоже так считает. Возможности одиннадцатого отдела и Главного управления охраны позволяют эффективно решить поставленную задачу. Вы будете руководить новым контрольным органом и подчиняться только мне. А я — только Президенту…Полное лицо собеседника расплывалось, Верлинов зевнул еще раз и с силой потер за ушами.— Я не спал двое суток…— Это вам поможет, — Коржов протянул белую коробочку. — Одну таблетку под язык.— Что это?— Феномин. Приходилось слышать?— Приходилось.Верлинов проглотил препарат. Почти сразу черты лица начальника СБП приобрели четкие очертания, а потом как будто мокрая губка прошлась по затуманенному мозгу, стирая мутную накипь усталости.— Что вы скажете по первому вопросу?— Я согласен. Если, конечно, у нас не будет серьезных расхождений в стратегических вопросах.Коржов улыбнулся.— Не будет. Я, как и вы, сторонник радикальных мер. С той поправкой, что эти меры не должны идти во вред Президенту. Понимаете? Исключен любой вред. В том числе урон политического престижа.— Оппоненты склонны толковать любые решительные действия как подрыв престижа…— И тем не менее, это придется учитывать при планировании работы.Верлинов выпрямился в мягком кресле. Он уже не хотел спать, да и голод отошел на второй план.— У вас есть еще один вопрос?— Да. Именно из-за него я пичкаю вас феномином, вместо того чтобы отправить спать.Маленькие глазки остро блеснули из-под припухших век.— Где заложен ядерный фугас? И сколько времени нужно на то, чтобы его обезвредить?— Фугас? — машинально переспросил Верлинов. Он не обнародовал свою затею и думал, что сам разберется с ее последствиями. Но каким-то образом все вышло наружу…— Дело в том, что карта закладки уничтожена. Я знаю лишь квадрат — «А-16».Верлинов тяжело вздохнул.— Это участок земли размером три на три километра и глубиной свыше двухсот метров. Отыскать в таком куске пирога изюминку довольно затруднительно… Надо дать приказ исполнителям, тем, кто непосредственно выполнял эту работу. Только они способны сразу выйти на место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21