«Крысы»,- вдруг дошло до Мигунова. Мерзкие твари. Такие же, как кроты. Но советский офицер никого не боится!
Крыса схватила окурок и побежала…
А огонек замер на месте, потом вдруг резко взлетел вверх и остановился на уровне человеческого роста. И разгорелся ярче, так что проступившие вокруг тени на миг очертили чьи-то губы и узкий ребячий подбородок. Запахло сладковато-едким «пэлл-мэлловским» дымом.
– Царский бычок,- произнес кто-то в темноте.- Жалко бросать, Серый.
– Кто здесь? - громко, по-командирски, спросил Мигунов, одновременно нажимая рукой на клавишу выключателя.
Света не было, выключатель не работал.
– Не-а, не старайся,- ответил голос- Насос твой того… Коротнул… Электричество закончилось.
– Кто ты? Отвечай! - властно приказал Мигунов.
– А ты подойди. Увидишь.
Мигунов отступил назад, опрокинув ящик со столярным инструментом. В мастерскую и спортзал проведена отдельная линия от самого щитка, здесь свет должен быть… Он подбежал к выключателю, хлопнул по нему ладонью. Безрезультатно.
– Накрылась твоя система, Серый. Нигде ничего не работает.
В глубине подвала, там, где стоит дренажный насос, раздался хлопок, что-то ослепительно полыхнуло, оставив в глазах Мигунова отпечаток белого шара и темного человеческого силуэта. Брызнули искры.
– Вот-вот… Так и до пожара недалеко,- насмешливо произнес голос- А ты подойти боишься.
Вспыхнула старая рабочая куртка, которую он повесил на вентиль, когда последний раз возился с насосом. Рядом на стене - полки с барахлом, оставшимся после ремонта. Пятилитровые банки с краской и лаком. Растворитель. Обои. Клей… Послышался негромкий хлопок - видимо, рванула зажигалка в кармане куртки. И огонь разгорелся ярче, веселее, осветив сутуловатую фигуру в углу подвала. Надо бежать, звонить, тушить, но ноги приросли к полу.
– Я знаю, кто ты! - крикнул Мигунов.
– Тем более не должен бояться,- был ответ.- Спускайся.
Мигунов медленно, как завороженный, переступил порог и сошел по ступенькам, считая про себя: раз, два, три, четыре…
Какой бред, подумал он, какая нелепица. Или это мне снится?…
Он уже шел по подвалу, следуя средним курсом между курткой, висящей на вентиле, и темнеющей в углу фигурой. Идти было почему-то трудно, мешало что-то. И ноги зябли. Мигунов глянул вниз - обмер. Вода заливала весь пол сантиметров на двадцать, не меньше, доставая почти до середины икр. На темной поверхности, расцвеченной ломаными оранжевыми штрихами огня, плавал мусор… Наваждение какое-то. Почему же он решил, что воды нет и в подвале сухо?! Как он мог не заметить?!… Нет, но он же - видел! Видел! Не было ничего!
Еще Мигунов обнаружил, что ноги его почему-то босы. Хоть стой, хоть падай - босы. Босы! Он видел просвечивающиеся сквозь воду свои белые ступни, похожие на ноги утопленника. Рассказать кому - не поверят ведь… Но хуже было другое: толстый трехфазный провод с оплавленной изоляцией, один оборванный конец которого торчал из насоса, а второй конец - тот, что под напряжением,- лежал в воде, продолжая выпускать рои голубоватых искр и даже пузыри, что вообще ни в какие ворота не лезло… ведь… ведь это означало…
Он проснулся от болезненного толчка внутри. Открытые глаза смотрели в потолок спальни, и казалось, они все это время были открыты, сейчас лишь сменилась картинка, только и всего. Мигунов часто дышал, а в ногах все еще ощущалась ледяная ломота. Он встал и поднял с пола сброшенное одеяло. Прикрыл дверь на террасу. Света крепко спала, плотно завернувшись в свое одеяло, словно в кокон. На контрольном дисплее мирным зеленым светом горели цифры - «2:18». И больше ничего.
Мигунов надел тренировочные брюки и куртку с капюшоном, спустился в холл. Взял из сигаретницы «Пэлл-Мэлл» и закурил. Он курил и смотрел в окно, за которым фонари освещали лужайку, обступившую полукругом его дом, и молодые груши, которые со временем обещали превратиться в густой тенистый сад, и проглядывающую за деревьями, увитую вечнозеленым плющом чугунную ограду, оснащенную по последнему слову охранной техники. Он курил и смотрел и о чем-то думал, но лицо его, лицо уставшего пятидесятилетнего человека, привыкшего управлять своими эмоциями,- оно ничего не выражало.
Потом Мигунов спустился в подвал и на всякий случай проверил насос - чего не бывает в жизни! Насос в порядке, в подвале сухо. Мигунов пощелкал выключателем - и здесь порядок. Выходя из подвала, он прихватил с собой старую куртку, висевшую на вентиле, ощупал - в кармане действительно лежала дешевая разовая зажигалка. В прихожей он бросил куртку в шкафчик, где хранилась рабочая одежда. Во всем должен быть порядок.

* * *
Нехорошие предчувствия, которые мучали капитана Евсеева, подтвердились неожиданно и наглядно. Утром, как обычно, он шел на работу и вдруг увидел на тротуаре, справа от входа в Управление, огромную фигуру Рогожкина с потертым саквояжем у ног. Все сразу стало ясно. Если обвиняемый в шпионаже выпущен из камеры и ждет тебя у входа на службу, это может означать только одно… Вряд ли он стоит здесь случайно, маловероятно, что пришел попрощаться или хочет поблагодарить за справедливость и доброе отношение. Скорей всего, собирается начистить морду или плюнуть в физиономию. Свернуть было некуда, поворачивать назад - глупо. Юра напрягся и сделал каменное лицо.
– Ну что, мозгляк, поймал шпиона? - громко вопросил Рогожкин.
Проходящие мимо женщины с интересом обернулись. Его рокочущий бас действительно мало напоминал юношеский голос, записанный на магнитной ленте из семьдесят второго года. Но ведь фонографисты заверили, что вероятность 85-90%… Как же так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17