– Не удалось на мне карьеру сделать? А как хотелось! - Полковник надвигался, как разъяренный медведь.
Юра стал лихорадочно вспоминать уход от удара в голову с переходом в контратаку. Счастье еще, что сейчас пьющий медведь трезв…
– Подтасовал все, наклеветал целый вагон, а оказалось, что меня в это время вообще в Москве не было! Что теперь скажешь?
Прием не вспоминался. Но Рогожкин остановился в полуметре. Некомфортная дистанция. Евсеев ощущал угрозу, запах немытого тела и стыд.
– Извините,- пробормотал он, глядя под ноги.- Видно, специалисты ошиблись…
– Это ты ошибка судьбы! - гремел Рогожкин.- Если бы хотел - разобрался! Как Званцев. У него и экспертиза правильная, и выводы верные! Оправдали меня подчистую!
– Извините,- повторил Евсеев и обошел Рогожкина, чувствуя, как жжет спину ненавидящий взгляд.
– Вот выгонят тебя отсюда - опять приедешь к нам, в Дичково. Я посодействую, на пищеблок возьмут, там тебе самое место!
Рогожкин смачно сплюнул на тротуар, поднял саквояж и пошел прочь.
Униженный Юра, сгорбившись и волоча ноги, поднимался по ступенькам. Уже на пороге его вихрем обогнал энергичный, в распахнутом светлом пиджаке, Кашинский. То ли случайно, то ли нет, он оттолкнул коллегу плечом, обернулся, произнес со значением:
– Ну, куда вперед батьки лезешь, Евсеев? Отучайся! Скоро разжалуют тебя в младшего лейтенанта за твои подвиги!
И, засмеявшись, по-хозяйски вошел в Управление. Тугая пружина с силой захлопнула высокую дверь. Юра опустил голову и остался стоять. Возникло невероятно острое желание - повернуться и уйти от всех своих проблем. Шагать и шагать, куда глаза глядят, без всяких мыслей и без определенной цели. Но во взрослой жизни так не бывает.
Юра взялся за латунную, со стертыми узорами ручку, с силой потянул. Еще недавно он заходил сюда как триумфатор. Теперь он поднимался на Голгофу.
А Алексей Михайлович Рогожкин шел по самому центру Москвы, куда глаза глядят. Просто шел, крепко держа в руках свой видавший виды командировочный саквояж. Ни шум проносившегося транспорта, ни встречные толпы прохожих не отвлекали его от собственных мыслей. Может быть, потому, что он был на голову выше всех и находился как бы в другом измерении.
Он ни на кого не смотрел, никому не мешал, и ему не мешала вечная столичная суета, так не похожая на сонный покой Дичково. Он размышлял о том, какие все-таки разные люди живут на этой земле. Отпетый негодяй Евсеев, милый и доброжелательный сосед Иван Петрович, справедливый следователь Званцев… Арест усугубил его и так непростую жизненную ситуацию. И хотя теперь он был свободен, это не радовало. Потому что он был свободен от всего: от любви и дружбы, от семьи и детей, от службы, от собственной квартиры… С жилищными сертификатами и так напряженка, а сейчас ему, ясно,- никто ничего не даст. В неуютной Москве он не был никому нужен. И во всей России тоже. Хоть спускайся в метро и бросайся под поезд!
Хотя нет, в Дичково его ждет верный пес, Атому он нужен! И работа для отставника там найдется, и из квартиры авось не выселят… Его шаг стал более четким и упругим, появилась цель: аэропорт, самолет, и домой, в Дичково! Этому негодяю Евсееву не удалось разрушить его жизнь! Но ведь шпионский прибор кто-то заложил в памятник… Кто?

* * *
Ресторан «Пирогов» в советские времена был обычной столовкой, где кормились студенты «2-го меда» - мединститута имени Пирогова. Здесь же имелся небольшой пивной зал, прозванный в народе «Сарай», здесь же многие будущие медики готовились к сессии, встречались с девушками, устраивали студенческие свадьбы и пьяные потасовки.
По легенде, один из «пироговцев», некогда постоянный клиент «Сарая», ушел в начале девяностых в какой-то совершенно перпендикулярный бизнес: то ли металлургический, то ли нефтяной… Где весьма преуспел. Одна из его дочерних фирм, осваивающая столичный рынок общепита, выкупила столовку и переоборудовала в довольно приличный по меркам Юго-Западного административного округа ресторан. На интернетовском сайте данная точка позиционировалась как «ресторан европейской и восточной кухни» с намеком на какие-то оригинальные авторские блюда, которые готовятся только здесь, в «Пирогове»,- и больше нигде в мире.
…Первым прибыл, как и всегда, Валька Рыбаченко, он же Бакен, он же командир учебного взвода и самый организованный курсант факультета средств электроники за всю историю Кубинского училища. Год на полигоне, адъюнктура, защита кандидатской диссертации, двенадцать лет работы в НИИ ракетной техники… С должности главного инженера полковник Бакен перевелся в родную «Кубинку» заместителем начальника по науке и имел репутацию человека строгого, но справедливого и ответственного. Именно Бакен - а кто ж еще? - организовал это мероприятие, сколотил инициативную группу, которая занялась поисками бывших однокурсников, звонками, телеграммами, а также выбиванием необходимых средств.
За час до начала банкета Бакен ворвался в «Пирогов», как инспектор из главного штаба в проверяемую войсковую часть, с ходу взял метрдотеля за холку и тут же нашел, к чему придраться. Столы, расставленные в стандартном «свадебном» порядке - буквой «Т» с длинной-предлинной ножкой, были срочно перерисованы в более компактную, по его, Бакена, мнению, букву «П». Потом на нескольких столах были сменены не слишком свежие, на его, Бакена, взгляд, скатерти.
Потом было проведено блиц-тестирование группы длинноволосых, с серьгами и косичками лабухов (две гитары, саксофон, электроорган и певица в люрексовых штанах), в результате которого длинноволосые унисексы вместе с певицей были отправлены на хер, а место на подсвеченном через стеклянный пол подиуме заняли приличного вида молодой паренек с синтезатором и худощавая девушка в черном платье с умеренным декольте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17