Как, например, паровоз, только размером побольше и устройством послож нее. Познать законы распространения солнечной энергии, или, иначе говоря, радиации — задача необъятная, но в человеческих силах ре шить ее по частям. Наша группа давно занимается облачностью — самым изменчивым состоянием атмосферы. Значение облачности огромно, так как она — один из самых главных факторов регулирования климата на Земле. Мало облаков или нет их совсем — засуха, слишком много — проливные дожди. Проблема из проблем! До последнего времени науку интересовало в основном два состояния атмосферы: либо ясная погода, либо сплошная облачность. К изучению же переменной облачности теоретики только подходят. Это и есть наша тема. Но пока что мы проводили исследования только на материке, совместно с Институтом физики атмосферы в Москве и Украинским гидрометинститутом. А над морем, особенно в тропиках, где аккумулируется наибольшее количество радиации и атмосферные процессы исключительно мощны, исследования ведутся впервые. Пока все понятно?
— Как дважды два, — кивнул я. — Очень большим, важным делом занимаетесь. Помню, был я однажды на футболе — и вдруг переменная облачность. Промок до нитки.
— Тогда пойдемте дальше, — рассеянно произнес Юло. — Гм… ладно… На чем мы остановились?
— Промок до нитки, — напомнил я. — Пустяки, я выпил тогда горячего кофе и даже не кашлянул.
— Это очень, очень удачно, — задумчиво сказал Юло. — Значит, переменный футбол… то есть облачность…
Вскоре, однако, Юло восстановил нить повествования и продолжил: — Весь комплекс аппаратуры мы создали в своем институте и привезли с собой. При ее помощи мы измеряем потоки радиации, до ходящие до уровня моря, общий радиационный баланс и яркость не ба в конкретном направлении. Олави и Март, как вы уже, наверное, догадались, фотографируют не птичек, а облака. Кроме того, у нас есть специальный объектив, который дает возможность заснять весь небосвод. Называется этот прибор довольно необычно — «Рыбий глаз».
— Это уже было.
— Где? — удивился Юло.
— У Льва Кассиля, в «Кондуите и Швамбрании». Но не беспокойтесь, у него «Рыбий глаз» был не объектив, а директор гимназии.
— Понятно, — терпеливо сказал Юло. — Так на чем мы остано…
— На директоре гимназии. После революции его уволили за несоответствие с занимаемой должностью.
— Это очень интересно. — Юло взглянул на часы. — Вы расскажете о нем после, хорошо?.. Вернемся к нашим облакам. Ввиду того, что облачный покров очень непостоянен во времени и пространстве, нам необходимо получить как можно больше данных об изменении полей радиации. Это одна из важнейших составных частей нашей работы.
И, пожалуй, самая трудоемкая: установленная на судне аппаратура извлекает из атмосферы столько данных, что по старинке обработать их было бы просто невозможно. Все они в ходе измерительного процесса записываются на перфоленту и просчитываются на ЭВМ. Этим занимается Херберт Нийлиск, кандидат физико— математических наук и наш лучший специалист по электронно-вычислительным машинам.
Но, конечно, подлинный анализ материалов, добытых в Тропическом эксперименте, начнется по возвращении, и я надеюсь, что эта работа принесет Херберту ученую степень доктора, а Андресу Кууску — кандидата наук.
Чего, как говорится, и вам желаем.
В перекурах

Вспомнил про одного провинциала, который поразился, увидев на улицах Москвы средь бела дня толпы людей: «Когда же они работают?» Так и у нас: непосвященному могло бы показаться, что на судне — вечный праздник; с утра до вечера десятки людей загорают, играют в шахматы и волейбол, ловят рыбу. Не сразу поймешь, что состав этих праздных гуляк все время меняется: отдыхают свободные от вахты.
Мы грелись на солнышке — Василий Рещук, Валентин Лихачев и я. Операторы чутко прислушивались. В Тропэксе принимают участие не только суда, но и авиация, над нами уже не раз, едва не цепляя корабль за мачты, проносились самолеты, и поймать их в кадр стало для операторов делом профессиональной чести. Но появлялись самолеты всегда неожиданно и на огромной скорости пролетали в ста метрах над водой.
В международном авиаотряде, который базировался в Дакаре, были и два. наших «ИЛ-18».
— Кажется, летит! — предупредил Вася. Мы замерли. Был слышен какой-то отдаленный гул.
— Пылесос в коридоре работает, — догадался Валентин. — Отбой!
Мы лежали, обсуждая план действий; впервые у нас возникла общность интересов. Нужно нажать на все педали и во что бы то ни стало получить разрешение полетать.
— Заснять бы кусок Африки и океан с высоты ста метров! — размечтался Валентин.
— Редкая возможность, — сдержанно согласился Вася.
— Грош нам цена, если не добьемся!
— Опасный полет, наверное, — забросил я удочку.
— Опасный? — фыркнул Валентин, — Ха! Помнишь вулкан, Вася?
Этого я и добивался: Валентин буквально набит всякими интерес ными историями.
— Мы с Васей снимали вулкан из Ключевской системы, — начал он. — Весь в дыму, из кратера валит пар, дышать нечем, да еще какая-то дрянь вылетает, вроде камней, а высота-около двух километров, по ка дошли — чуть концы не отдали. Дантов ад! А на дне этого ада, в кратере — озеро из чистой соляной кислоты! Ломаем голову, как бы по лучше все заснять и не угодить при этом в преисподнюю, а тут, как назло, вертится под ногами и дает ценные указания приехавший из Москвы режиссер. Наконец, один из нашей группы догадался, ска зал; «Икс Иксыч, здесь все-таки опасно, камнем зашибить может. Мы то что, а вы человек очень нужный стране. Возвращайтесь!» Тот страшно обрадовался, но сделал встревоженную мину;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51