– К тому же где его искать, я тоже не знаю. Тот ручей не на одну версту тянется, – добавил он последний аргумент в свое оправдание, который должен был окончательно реабилитировать его панический страх перед неведомым злом в своем чистом первозданном виде и полностью оправдать отчаянное нежелание встречаться с ним вновь. Довод действительно звучал убедительно, и Константин собрался уж было облегченно вздохнуть, как вдруг за окном раздался звонкий женский голос:
– Ищи-ищи. А коли не сыщешь наперед его, так он сам тебя тогда сыщет. Ужо тогда тебе и впрямь не поздоровится.
– Да что же это такое?! – плачущим голосом взмолился Костя, снова высовываясь в оконце.
На сей раз он увидел обладателя голоса, хотя это ничего ему не дало. Это была обыкновенная баба, которая, козырьком прислонив к голове руку, чтобы солнце не мешало, упрямо вглядывалась куда-то вдаль. Вроде бы вновь никакой мистики, но вместе с тем это было уже вторым совпадением кряду с ходом мыслей Константина, причем таким же удачным, как и первое. Пожалуй, слишком удачным, чтобы оказаться просто совпадением.
– Кого отыскать-то хочешь? – без обиняков спросил он у бабы.
Та, вздрогнув от неожиданности, принялась бестолково крутить во все стороны головой и догадалась задрать ее вверх лишь после повторного вопроса князя.
– Да малой у меня шустер больно, княже. Пряслицем Пряслице – каменный грузик с дырочкой посреди, надевался для весу на веретено. Розовый цвет, указанный женщиной, говорит о том, что изготовлено оно было из специфического камня – розового шифера, залежи которого имелись на Волыни и в среднем Приднепровье. Местные жители изготавливали из него пряслица, а затем коробейники разносили их уже в виде готовых изделий по всей Руси.

моим розовеньким поиграться вздумал, ну и утерял.
«Самое простое совпадение, и ничего больше», – попытался уверить себя Костя и облегченно проглотил подступивший к самому горлу какой-то тугой и твердый комок.
– Хоть весь овраг перерой, а сыщи! – сердито закричала в это время женщина.
– Кого?! – даже закашлялся от неожиданности Константин.
– Так ведь он там с им игрался, прямо в пяти саженях от болота. Стало быть, там и искать надобно, – простодушно пожала она плечами.
– Ну да, ну да, – машинально закивал Константин. Спрашивать, кто сыщет этого мальца, если тот не найдет пряслица, Константину расхотелось. И без того было понятно, что в ответ он получит какое-нибудь простое и логичное объяснение, вроде строгого батьки или старшего брата. А кто найдет его, Константина, если он не поторопится, ему, к сожалению, тоже было ясно. Даже слишком.
В голове его вертелась только одна мысль, но она была явно не о поездке к какому-то оврагу и отнюдь не о встрече с Хладом. Скорее уж совсем наоборот – как бы от нее все же отвертеться. «В любом случае просто так, с голыми руками, на него выходить бесполезно, – включил он в который раз логическое мышление, объясняя свое упорное нежелание ехать на встречу с неведомым злом. – Ну ладно, что я еще с духом не подсобрался, хотя хороший психологический настрой в таких делах достаточно важен. Так я же вообще ничего о нем не знаю. Так, ерунду какую-то, из того, что мне Доброгнева рассказала, и все. Не-ет, тут выждать надо. Сведений побольше раздобыть, да и со знатоками посоветоваться тоже не помешало бы. А уж потом, так сказать, во всеоружии, можно и поиск его норы начать», – оправдывался он то ли сам перед собой, то ли перед тем неведомым подсказчиком, который, судя по всему, теперь ждал от пего незамедлительных и решительных действий.
Все. На этом тема было исчерпана и закончена. Но не забыта. «А коли не сыщешь наперед его, так он сам тебя тогда сыщет», – раскаленным гвоздем засело у него в мозгу. И Константин прекрасно сознавал, что в отличие от того мальца ему самому действительно не поздоровится. И тогда он впервые за все время пребывания в княжеском обличии напился. Причем нализался мертвецки, так, что даже сам себя не помнил. Наутро он встал хмурый и больной, однако похмеляться не стал, исходя из парадоксального, но чем-то оправдывающего себя принципа: «Чем хуже – тем лучше».
Более того, где-то к полудню, едва придя в себя, он честно и добросовестно попытался выяснить у Доброгневы хоть какие-нибудь дополнительные сведения о Хладе. Однако девушка была на удивление суха и немногословна. Она-де все, что ведала и слыхала от своей бабки, рассказала князю еще тогда, в овраге, а больше ей ничего не известно.
В довершение же ко всему ведьмачка окончательно добила Константина тем, что чуть ли не дословно повторила слова той бабы с утерянным пряслицем:
– Ты бы не думал о том. А коли свидеться захотелось, так он и сам тебя, княже, сыщет. Вот только что делать тогда будешь? Я для той свиданки воду родниковую завсегда близ изголовья твоего оставляю, а в ней крест серебряный. Ты ее не пей, она не для того стоит. Все надежа какая-то. Вот только не ведаю я, – вздохнула она печально, – сможет ли тебя вода эта вдругорядь защитить или нет. А уж на третий раз... – она, не договорив, осеклась на полуслове, но окончание фразы и без того было ясным для Константина.
– Понятно, – глухо проговорил он и, ссутулившись, пошел к себе в покои. А ведьмачка жалостливо смотрела ему вслед. Так она глядела только в случае, если ей попадался тяжелый больной. Или безнадежный. Князя можно было смело приписать к числу последних.
А Константин после таких малоутешительных новостей ближе к вечеру вновь напился. Правда, не так старательно, как накануне, но, тем не менее, принял на грудь достаточно, чтобы хоть немного, но забыться, и пусть на время, но избавиться от этого липкого, леденящего сердце страха, который похоронными ударами колокола продолжал стучать в его голове:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14