Ты затаил на нее злобу в сердце, а потом подкараулил в подъезде и отомстил. Ты ведь только придуриваешься, что такой маленький да слабенький, а сам – вон какой спортсмен! В доме одни награды да кубки.
Так, значит, они уже дома побывали, и бабуля им все рассказала и показала. Ох и трудно с ней!
Я поглядел на часы. Стрелки бежали к девяти. Утром, когда уходил, я сказал бабуле, что приду к обеду, часам к пяти. И так задержался, а тут еще менты привязались. Бабуля уже понемногу впадает в панику. Она никак не может примириться с тем, что я уже давно взрослый и могу за себя постоять. В ее глазах я все тот же маленький Андрюшенька, которого каждый может обидеть. Поэтому, когда я опаздываю, она начинает воображать себе разные страхи – например, что меня сбила машина или подошла, допустим, целая компания, избила и бросила умирать на снегу. Никак ей не втолковать, что с моей реакцией от машины легко увернуться, а с компанией из трех-четырех человек я могу справиться, если только они не десантники из группы «Альфа».
Но бабуля этому не верит и боится за меня, а от страха ей всегда становится плохо с сердцем. Поэтому я не воспитываю ее, а стараюсь не опаздывать и обязательно звоню, если задерживаюсь. Нужно беречь бабулю, ведь у меня больше никого нет.
– Ну, что скажешь, Андриан? – напомнил о себе правый мент.
Фигня все это, – высказался я решительно. – Хотите дело пришить? Не выйдет. Девушку убили когда? Вечером. Я в это время дома был. Вернулся тогда, отдал соседке сумку и домой пошел. И до самой ночи так дома и находился, бабушка может подтвердить.
– Ну, твоя бабуля, божий одуванчик, конечно, подтвердит, но ей верить-то не очень можно. Она проспать, да и забыть могла все на свете. Головы-то у старух не больно соображают.
Я хотел ответить, что голова у моей бабули соображает лучше, чем у этого козла, но промолчал.
– Позвонить дайте! – попросил я. – Она волнуется, что меня нету.
– Обойдешься! – отмахнулся он и вышел, заперев дверь снаружи на ключ.
Я огляделся с тоской. Комната находилась на первом этаже, но на окнах стояли решетки. Да и куда я побегу? Чтобы они меня сразу же обратно привезли? Да еще решат: раз побежал, значит, виноват. Я прислушался: за стенкой раздавались голоса.
Потолки в комнате были невысокие, метра два с половиной, в углу под потолком находилось вентиляционное отверстие, под которым стоял шкаф для бумаг, такой же обшарпанный, как и столы. Я подошел к шкафу. Наверху лежал толстый слой пыли и валялись две пустые бутылки из-под водки. Я влез на шкаф так аккуратно, что бутылки даже не качнулись, и приник ухом к решетке.
– Ерунда все это, дохлый номер, – рассудительно говорил левый мент, он сразу же произвел на меня более серьезное впечатление. – Пустышку мы, Виктор, тянем. Ну что ты ему предъявишь? Нет же у нас на него ничего.
– А чего он тогда у Громовой идиотом прикидывался?
– Мало ли кто где идиотом прикидывается! У нас половина народа прикидывается, а другой половине и прикидываться не надо – и так всем ясно, что идиоты. К тому же, возможно, бабка ограбленная путает, и девушка вообще не та. Нужно было ей нищую старуху грабить! А тогда этот козел малорослый вообще получается ни пришей ни пристегни! Отдали бы его Громовой, уже давно бы дома были. А ты – расколем, расколем! Чистосердечного признания от него добьемся!
– А чего он тогда психует? – запальчиво возражал правый. – Чего дергается? Печенкой чую – нечиста у него совесть. Вот слушай, – судя по голосу, он оживился, – в тот же день в том районе магазин ограбили. Может, он про магазин что-то знает, а, Володя?
Я чуть со шкафа не свалился. Еще и магазин на мою голову! Ну у них и методы!
– Ну ты, Витя, даешь! – фыркнул левый мент Володя. – Этак ты на него все повесишь. Там еще накануне вечером изнасилование было, и колеса у одного чудика сняли.
Да ладно, все равно мы ничего не теряем, ну посидит в камере до утра, завтра мы его прямо к Громовой, пусть она своими психологическими методами с ним разбирается. Ты пойми: ребята, что на труп выезжали, что говорят? Убийство нетипичное. Ножом в подъезде, девка одета как картинка, в ушах серьги с бриллиантами – оставили, шубу – не сняли. Сумочку даже не забрали, а в ней, между прочим, деньги были. И ведь могли хоть догола раздеть, потому что никого в подъезде не было и валялась она там не меньше сорока минут, пока кто-то из соседей не прошел. Я еще на этого недомерка посильнее нажму, авось повезет.
Я кубарем скатился со шкафа, потому что послышался стук отодвигаемого стула.
– Ну что, Андриаша, надумал признаваться? – Правый мент выглядел посвежевшим и отдохнувшим, дернули они там, что ли?
– Позвонить дайте, – снова попросил я.
– Кому это ты звонить надумал? Уж не адвокату ли? – издевался мент.
– Говорят тебе, у бабки сердце больное! – я тоже повысил голос. – Она будет волноваться, если я к сроку не вернусь.
– Ничего твоей бабке не сделается, – отмахнулся он.
Сделается, еще как сделается, с тоской думал я. До утра эти сволочи меня здесь продержат, бабуля к полночи от волнения заболеет, а к утру точно может и концы отдать… тьфу, чтобы не сглазить… А что, дома никого нет, помощь оказать некому, даже «скорую» никто не вызовет.
– Давай так договоримся, – снова завел мент, – ты сейчас пишешь, что знаешь, а ведь я вижу, что ты дергаешься, значит, что-то знаешь, а я потом даю тебе позвонить бабуле там или дедуле… куда хочешь. Подойдет такой вариант?
Как видно, он вник в рассуждения левого мента и понял, что я не полный идиот и признаться в убийстве девушки заставить меня будет нельзя. Тем не менее, чтобы выйти скорее из этого свинарника, а не ночевать в камере, я готов уже был рассказать им про «ауди» и про директора фирмы «Поллукс».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12