— Голос молодого толстяка стал неожиданно высоким и звонким; люди, хорошо его знавшие, предпочитали в таких случаях ретироваться — такой голос прорезывался у него в минуты сильнейшей ярости. — Ты что плетешь? Я тебе только что триста штук отдал — а тебе мало? Да ты, похоже, сбрендил!
— У тебя в портфеле — кукла, одни журналы, порнуха дурацкая! Ты что, молокосос, думаешь, я лох дешевый? Да тебе участка не видать как своих ушей!
Петр Степанович напоследок длинно выругался и отключил мобильный телефон.
Он подумал, не совершил ли ошибки, отказавшись от первой компании, заинтересованной в пятне застройки на Васильевском и согласившись на предложение Рудейко, но потом вспомнил, как нужны деньги, и сжал кулаки. Неужели Рудейко хочет кинуть его?

* * *

Андрей Рудейко в сердцах бросил роскошный дорогой мобильник под ноги и от злости чуть не растоптал его, но одумался, поднял и убрал в карман: телефон ни в чем не виноват. Он откинулся на мягкое сиденье джипа и задумался.
Неужели эта сволочь из Смольного, Шумелов, до того оборзел, что хочет внаглую присвоить триста штук баксов и потребовать новую взятку, больше прежней? Не может такого быть… Не совсем же он, в конце концов, дурак, понимает, что с такими, как Андрей Рудейко, шутить опасно. Что-то здесь не то, что-то не то…
Но Андрей в самом себе был уверен. Он сегодня утром достал из сейфа заранее приготовленные деньги, триста тысяч «зеленых» как один цент, сложил их в портфель — в тот самый, на который показал ему в магазине Шумелов, коричневый портфель свиной кожи, и поехал на встречу. По дороге никуда не заезжал, даже не поел…
Кстати, есть очень хотелось, и Андрей приказал шоферу остановиться возле китайского бистро. Взял порцию креветок с орехами кешью, рыбу в лимоне, быстро и жадно съел и почувствовал, что сыт. Чем хороши китайские заведения — порции дают нормальные, человеческие. Поешь так поешь — от души…
Андрей удовлетворенно откинулся на спинку стула, поудобнее расположил свой объемистый не по годам живот и лениво окинул взглядом зал. В основном, конечно, всякая мелочь, шантрапа — проститутки, устроившие себе обеденный перерыв, рэкетиры с подругами…
Андрей замер. Вот то, что не давало ему покоя после разговора с Шумеловым. Рэкетир с подругой, которые ссорились в дверях «Пассажа». Этот небритый придурок столкнулся с Андреем, наступил на ногу и выбил портфель из рук. Это был единственный момент, когда Рудейко выпустил портфель. Но ведь парень тут же подал его Андрею, не прошло и секунды… За это время никак невозможно заменить деньги журналами! Да еще и на глазах у него, у Андрея… Нет, это какая-то чушь! Если только.., если только они не подменили портфель.
Рудейко даже мгновенно взмок от такого предположения. Но ведь это значит, что эти двое «пасли» его, точно знали, когда он появится в «Пассаже», знали, какой портфель у него будет в руках — ведь портфель был в точности такой же…
Нет, это невозможно! Если только.., если только эта свинья из Смольного не устроила эту подставу самолично!
Андрей подпрыгнул на месте, чуть не опрокинув животом столик. Телохранитель Витек беспокойно огляделся, чтобы понять, что так взволновало босса.
Наверняка так и есть!
Андрей перевел дух и скрипнул зубами.
Шумелов сам устроил эту подставу, чтобы заявить, будто он не получил денег, и потребовать у Андрея еще больше бабок…
Ну, сволочь, тебе это просто так не пройдет!
От злости Андрей снова проголодался и заказал себе огромную порцию свинины с имбирем.

* * *

За долгие годы преподавательской работы Петр Степанович привык просыпаться в восемь утра. Теперь на работу в Смольный он мог бы приезжать попозже, но многолетняя привычка работала лучше любого будильника, и ровно в восемь он просыпался, в первый момент думая, что пора собираться на лекции… Но потом вспоминал, что давно уже не преподает и у него есть еще время, чтобы немного поваляться в постели, потом не торопясь подняться, принять массажный душ, позавтракать…
Однако этим утром что-то определенно было не так. Что-то тревожило Петра Степановича. Сон постепенно выпускал его из своих нежных объятий, Шумелов удивленно прислушивался к собственным ощущениям.
Ему чего-то не хватало.
Наконец он понял, чего — рядом с кроватью не было слышно ровного сопения и периодических всхрапов Арчибальда.
Английский бульдог невероятно храпел во сне, и поэтому Петр Степанович упорно боролся с его привычкой спать возле кровати хозяев, пытался выселить его на коврик в прихожую, но подлый бульдог упорно отказывался засыпать в ссылке, устраивал по ночам истерики, скребся когтями в дверь спальни, и Шумелову в конце концов пришлось сдаться, тем более что жена всецело была на стороне Арчибальда.
И вот теперь этого мерзкого храпа и сопения не было слышно, и Шумелов всерьез забеспокоился. Чтобы бульдог проснулся раньше хозяев? Такое просто невозможно, этот лежебока готов был проспать все на свете, кроме обеда и прогулки. Не случилось ли с ним чего?
Петр Степанович спустил ноги с кровати, осторожно нашарил шлепанцы и встал.
В утренней полутьме спальни возле кровати что-то темнело…
Шумелов раздернул шторы и едва сдержал крик.
Арчибальд лежал на полу в луже крови. Впрочем, то, что лежало на ковре около кровати, трудно было назвать Арчибальдом.
У собаки не было головы.
— Что ты, Петя? — окликнула Шумелова полусонным хрипловатым голосом жена.
Петр Степанович не отозвался. Он схватил первое, что попалось под руку —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12