– вмешался Брюс Рэнсом. – Деннис что-нибудь знает об этом парне?
– Дорогой Брюс, он знает о нем абсолютно все! Он даже знаком со старшим инспектором, который…
Рэнсом, казалось, не слышал.
– Бьюли был великолепен, – заметил актер, сосредоточенно глядя в зеркало. – Маленький штрих – я имею в виду женщину, заглядывающую в щель между оконными портьерами и видящую на кушетке задушенную жертву, покуда Бьюли зажигает сигарету под лампой, – вот ключ к тому, как играть роль.
– Продолжай, Берил, – сказал Деннис.
Девушка колебалась, словно думала о чем-то другом.
– После того как Бьюли совершил четвертое убийство, он напуган и решает начать новую жизнь. Он отправляется в деревню, останавливается в местной гостинице и влюбляется – на сей раз по-настоящему – в невинную светловолосую девушку, дочь уважаемых людей, ее отец – местная шишка. Роль идеально подошла бы тебе, Берил. Пьеса начинается как обычная романтическая комедия. Но зритель постепенно осознает, что тут что-то не так. С подачи деревенского сплетника всплывает и начинает распространяться история прошлых преступлений. Становится очевидным, что обаятельный незнакомец в действительности убийца, который исправился не больше, чем кот, продолжающий мучить мышей.
Берил сделала паузу.
Теперь, когда звуки после окончания спектакля замерли в коридорах за кулисами, в театре стало очень тихо.
Брюс Рэнсом продолжал быстрыми движениями накладывать на лицо кольдкрем. Его глаза в зеркале казались бесстрастными. От лежащей на краю туалетного стола сигареты тянулась к потолку струйка дыма.
– Первым это начинает понимать отец девушки, – снова заговорила Берил. – Седеющий пожилой бизнесмен, которого мог бы играть Эдмунд Джервис. Но он беспомощен, так как не может ничего доказать. Девушка, разумеется, отказывается этому верить, хотя в один момент мы могли бы поклясться, что Бьюли потерял голову и собирается убить ее. Признаю: автор добился напряжения, которое при соответствующей игре заставит публику вскакивать с мест. В третьем акте наступает кульминация. Бьюли убеждает девушку бежать с ним. Отец застает их при попытке к бегству, выходит из себя и пытается застрелить Бьюли. А потом… О боже!
Деннис Фостер подпрыгнул на стуле. Голос Берил перешел в стон. Она распростерла руки, словно взывая к Вселенной.
– Выясняется, что так называемый убийца – вовсе не Бьюли.
– Не Бьюли?
– Да! Выясняется, что известный романист в поисках материала решил притвориться Бьюли, чтобы понаблюдать за реакцией окружающих. Куда это годится, я вас спрашиваю?
Брюс Рэнсом отодвинул банку с кольдкремом и начал вытирать лицо куском ткани, косясь в зеркале одним глазом на Берил.
– Публике нужен счастливый конец, – заявил он.
– Брюс, дорогой…
– Обязательно нужен, – настаивал актер. – Кроме того, что в этом плохого?
– Что плохого?!
– Да, объясни мне.
Девушка подошла к нему. С раскрасневшимися щеками, полузакрытыми блестящими глазами и вздымающейся под серым платьем грудью она словно молила о чьей-то жизни. При этом Берил выглядела настолько привлекательной, что у Денниса Фостера закружилась голова. Очевидно, Брюс Рэнсом также это почувствовал, так как обернулся к ней.
– Это антикульминация, Брюс, – продолжала Берил. – Это эмоционально и артистически неестественно. Неужели ты не понимаешь? Вся пьеса провалится с треском…
– Не согласен.
– Послушай меня, дорогой. Вся пьеса провалится с треском, если этот человек окажется не Бьюли. Более того, она просто распадется.
– Почему?
– Ну, что происходит после того, как выяснится, что «Бьюли» – известный романист в поисках материала? Чем все заканчивается?
– Счастливым…
– Перестань, Брюс! Девушка бросается в его объятия. Отец со слезами на глазах пожимает ему руку и дает благословение на брак. Прибежавшая мать делает то же самое. Брюс, в настоящей жизни такого не бывает!
– Не понимаю почему. Что, по-твоему, должно произойти?
– Старик должен застрелить его.
– Это не смешно.
– А я не пытаюсь шутить. Неужели ты не понимаешь, что девушка после такого объяснения больше не стала бы с ним разговаривать, а ее семья выгнала бы жениха из города? Кто может простить, что из него сделали морскую свинку в подобном эксперименте?
– Они простили бы его, если бы он действительно оказался знаменитым писателем.
– Никогда, Брюс! Ни за что на свете! Подумай, в каком настроении зрители отправятся домой. Что они получат после трех актов нарастающего напряжения?
– Счастливый конец.
– К черту твой счастливый конец!
Брюс бросил на туалетный столик салфетку, которой вытирал лицо, и поднялся; не было заметно, чтобы он вышел из себя, – с ним это случалось крайне редко. Сунув руки в карманы голубого шелкового халата, он начал расхаживать по комнате, покуда костюмер Тоби терпеливо ждал на заднем плане с его повседневной одеждой.
Вскоре Брюс повернулся к Берил с улыбкой, от которой таяли сердца стольких женщин по другую сторону рампы.
– Ну-ну, крошка, не теряй самообладание. – Его голос звучал мягко и убеждающе. – Признаю, что пьеса имеет свои недостатки…
– Да. И автор, по-видимому, это знает.
Актер внезапно встрепенулся:
– Вот как? Почему ты так думаешь?
– Некоторые страницы отпечатаны на другой машинке – в том числе целый кусок последнего акта. Могу точно показать тебе, где он толком не мог принять решение, и… – Берил оборвала фразу. – А где пьеса, Брюс?
– Я отослал рукопись Этель Уитмен, чтобы она сделала дюжину копий. Боюсь, это займет много времени.
– Ты написал автору?
– Да, конечно. – Он отмахнулся от вопроса, не придавая ему значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62