Но надписи исчезли и ничего не изменили в их судьбе. Если не можешь противостоять урагану, закрой голову, заройся в землю, и он пронесется над тобой. Главное – переждать. Чего ты дергаешься? Ты дергаешься, потому что считаешь, будто попал за решетку несправедливо. Да, тебе подбросили патроны, пистолет, ты никого не убивал. Но признайся, ты совершил в жизни много такого, за что тебя стоит упечь за решетку. Какая разница, что написано в обвинительном заключении? Ты заслужил все это, а значит, должен смириться с судьбой. Сколько святых икон, церковной утвари ты продал, сколько церквей ограбили по твоему наущению? Считай, Самсон Ильич, ты еще дешево отделался”.Когда принесли ужин, Самсон Ильич отказался от него в пользу сокамерников.– Лукин думает, – шептались они. – Наверное, следователь предложил ему сделку, вот и решает теперь антиквар.Зашел спор. Мнения разделились. Одни считали, что Иванов предложил сдать подельщиков, другие – будто следователь потребовал открыть тайники с деньгами и драгоценностями.До самого утра Самсон Ильич не проронил ни слова, поднялся же просветленный, почти веселый.– Я для себя все решил, – радостно сообщил он.– Что?– Покориться судьбе.Адвокат, вызванный в следственный изолятор по требованию Лукина, схватился за голову:– Самсон Ильич, ты решил не бороться?– Нет, – покачал головой Лукин, – я согласен сесть.– Ты сошел с ума!– У меня есть шансы избежать тюрьмы? Только честно! – Лукин взял адвоката за руку.Тот несколько секунд смотрел прямо в глаза антиквару, затем отвел взгляд:– Честно говоря, у тебя почти нет шансов выйти на волю. Конечно, мы подадим апелляцию…– Не надо, – вздохнул Луки”, – меня удовлетворит, если ты сумеешь максимально скостить срок.– Воля твоя, Самсон Ильич, только я не понимаю, что они с тобой сделали? Ты же всегда был волевым, никто сломать тебя не мог.– Я сам себя сломал… Стар стал… И еще одна просьба, – Самсон Ильич покрепче сжал запястья адвокату, – сделай так, чтобы квартира и имущество все же остались за мной. Я не хочу, чтобы растащили мою библиотеку, чтобы исчезли мои коллекции.– Я уже об этом позаботился, – усмехнулся адвокат, – и могу тебя поздравить с новым родственником.– Как это?– У тебя, оказывается, появился племянник, о котором ты до этого ничего не знал, и он был прописан в твоей квартире еще до твоего ареста.– За это спасибо, – расплылся в улыбке Лукин. – Но ты уверен, что он надежный человек?– Жить он там не будет, к вещам твоим не притронется, после твоего освобождения на имущество претендовать не станет. Он у меня на крючке, по гроб жизни мне обязан. Зря ты так, Самсон Ильич! Я же говорил наверху, если бы ты взял на себя пару махинаций с церковными предметами, они готовы были снять с тебя обвинение в хранении оружия.– Тогда бы меня посадили с конфискацией. Все уже решено.– Кем?– Мной! * * * Вот так и оказался Самсон Ильич Лукин сперва за решеткой, а потом и за колючей проволокой. В тюрьме и на зоне бесполезно объяснять, что посадили тебя зря, там все сидят ни за что. Попытки оправдаться лишь вызывают насмешливые улыбки у товарищей по несчастью, Будучи человеком сильным, умеющим устраиваться в жизни, Самсон Ильич уважал не столько криминальных авторитетов, сколько мужиков сильных, умеющих противостоять несчастьям. На зоне особенно трудно прожить без друзей и знакомых. Лишенный свободы лишен и выбора. Приходится довольствоваться общением с теми, кого Бог послал. Контингент же в местах лишения свободы специфический, редкий заключенный заинтересуется такой тонкой материей, как искусствоведение.Наведывались в библиотеку люди разные. Забредали сюда и бывшие интеллигентные люди, инженеры, преподаватели вузов, попавшиеся на взятках, начальники строительных управлений, распродавшие вверенные им стройматериалы. Забредали для того, чтобы поговорить с интеллигентным, умным человеком, именно таким и слыл Самсон Ильич на зоне.Но однажды в библиотеке появился мужчина, сделанный из иного теста, чем предыдущие посетители. Образованием и тонкостью манер он не отличался: простое, словно вырубленное топором из деревянной колоды, лицо, крепкая, приземистая фигура.– Кузьма Пацук, – представился он Лукину и подал руку с таким видом, словно Лукин обязан ее пожать.Когда рукопожатия не произошло, Пацук нисколько не огорчился.– Почитать чего-нибудь не найдется? Лукин широким жестом указал на стеллажи:– Откуда я знаю, чего тебе хочется, даже в нашей библиотеке всякие книжки есть.– Я аккуратно читаю и книжки беречь умею, – предупредил Кузьма Пацук и, сбросив ватовку, присел на корточки возле стеллажа.Лукин на какое-то время потерял к нему интерес. Он сидел за письменным столом и сквозь увеличительное стекло рассматривал прекрасно сделанные репродукции древнерусских икон.Прошли полчаса, час… Самсон Ильич даже забыл о посетителе, так тихо он себя вел. Пацук возник перед Лукиным внезапно, библиотекарь даже вздрогнул.– Выбрал что-нибудь? – спросил он, глянув на мозолистые руки Кузьмы.– Не знаю даже. Может, вы чего посоветуете?– Библиотека здесь специфическая, – напомнил Самсон Лукин.– Я это заметил. Книги все больше по искусству.– Когда в дерьме сидишь, к возвышенному тянуться надо.– Я понимаю, – зашептал Пацук, – мне бы книжку, – он закатил глаза к облезлому потолку, – о войне восемьсот двенадцатого года.Лукин пристально посмотрел на пришельца. Обычно читателей интересовали боевики, романы о любви, в крайнем случае научная фантастика, исторической литературой интересовались впервые.– Почему шепотом спрашиваешь? Пацук осмотрелся и улыбнулся недоброй улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13