Если бы не помощник капитана, покатился бы он по мокрой палубе к самому борту, но бывалый моряк схватил юношу за руку.– Крепче стой. Ногами держись за палубу.Палуба – это земля твоя, парень, запомни. На ней стоять надо крепко, как на суше, чтобы ни волна, ни ветер, ни кулак сбить не смогли. Понял? – прокричал он, перекрикивая шквалистый ветер.Илья кивнул, цепляясь за канат. Помощник капитана, раскачиваясь из стороны в сторону, не держась, двинулся на нос сухогруза.Илья вернулся в каюту, где корчился его приятель.– Ну что, совсем плохо?– Ой, не могу, – прошептал Селезнев, – все нутро болит, кажется, что кишки узлами завязались.– Сходи наверх, на ветру в холодке постой, полегчает.– Мне, наверное, уже ничего не поможет.Быстрей бы это все закончилось, – ответил Селезнев, вытирая рукавом пот с бледного лица.– Давай выведу тебя на свежий воздух, чего сидеть в душной каюте…– Пошел ты! – ответил Иван, отворачиваясь к стене.Илья пожал плечами и пошел в рубку к радисту, с которым успел подружиться. Радист сидел с сигаретой в левой руке, правая лежала на ключе. Он сосредоточенно отбивал радиограмму.Увидев молодого человека, он показал, чтобы тот сел рядом. Закончив работу, радист отключил аппаратуру.– Курить будешь? Бери, не стесняйся.Когда сухогруз качнуло, пачка сама поползла по столу.– Нет, не буду, накурился.– Что, хреново тебе?– Уже ничего.– Это обязательно пройдет. Главное, первый раз перебороть немочь, а потом она тебя никогда не возьмет. Я в первом рейсе в шторм не попал и во втором тоже. А в третьем из Николаева вышли, осень была, нас так качало. Я всем хвалился, что морская болезнь меня не берет. А тут так затрясло, что я чуть не сдох. Думал, кранты, а потом понемногу все прошло, забылось, и теперь мне качка не страшна, я ее не воспринимаю. Правда, когда штормит, жрать не могу.Да и тебе не советую.– А мне и не хочется.Шторм закончился так же неожиданно, как и начался. Южные шторма не бывают долгими.Наутро уже светило солнце, вода сверкала, волнение улеглось. Сухогруз «Академик Павлов» шел курсом, который проложил штурман, не отклоняясь от него ни на полградуса. * * * Гаитянский колдун Жорж Алатур, в крови которого смешались креолы и индейцы, французы и негры, издавна исповедовал религию вуду.Алатур и три его помощника готовились к таинству. Из дома были вынесены три древних барабана и трещотка. Барабанам, полученным Алатуром в наследство, была не одна сотня лет, и они обладали чудодейственной силой. Под их звуки человек впадал в транс – в него вселялись духи и произносили свои пророчества.Помощники разожгли костер. Алатур облачился в ритуальные одежды. Взяв в руки длинный нож, он принес в жертву лежавшего в корзине петуха. Затем слил кровь птицы в маленькую глиняную тарелочку.Словно по команде загремели барабаны, вначале большой и длинный, затем средний. Быстро-быстро, необыкновенно часто застучал маленький барабан. Сердца собравшихся задергались. Ноги, руки, головы принялись совершать хаотичные движения, руки взлетали, потом опускались на мгновение, затем снова взлетали. Пальцы то сжимались, то разжимались. В сумерках темной, беззвездной гаитянской ночи вокруг костра танцевали магический танец.Жорж Алатур взмахивал древней трещоткой, издававшей странный звук, как будто сухие кости гремели друг о дружку в кожаном мешке. Глаза у всех были широко раскрыты, но люди ничего не видели. Участники ритуала смотрели на огонь, вокруг которого совершал странные движения человек. Эти движения становились все более импульсивными.Неожиданно танцующего охватил экстаз. Он вообще не понимал, на каком свете находится, что с ним происходит. Он высоко подпрыгивал, иногда пробегал по углям костра. Маленькие, робкие языки пламени постоянно вспыхивали, во все стороны разнося искры. Ветер подхватывал дым и швырял его в темноту.Грохот барабанов усиливался. Танцующий рухнул на землю и забился в конвульсиях. На кольях вокруг места, где проводился ритуал, были надеты черепа животных, пустыми глазницами взирающие на происходящее. Черепа быков, коров, свиней, овец, собак.– Ну, говори, Арунла! Арунла, ты меня слышишь? – обратился Жорж Алатур к помощнику, скребущему в конвульсиях землю.В танцующего вселился один из самых мощных духов – Арунла, с помощью которого колдуны узнавали предсказания.Губы молодого мужчины гаитянской внешности раскрылись, и из горла вырвался гортанный мужской голос. Именно этим голосом, сильным и могучим, изрекал свои предсказания Арунла.– Жорж Алатур, ты меня слышишь?– Слышу тебя, Арунла, – отшатнувшись от лежавшего на спине дергавшегося мужчины, воскликнул Жорж, опуская трещотку и ударяя время от времени ею по колену.– Тебе нужен преемник, и ты его скоро найдешь. В океане будет большая буря. Ты найдешь его в воде, и будет он белый, как песок, и волосы у него будут как песок. И не будет у него на ноге пальца. И будет говорить он на непонятном тебе языке. И будет он молод и красив.Ты его заберешь. Ты вырвешь его у белых акул, слышишь меня, Жорж Алатур?– Слышу! – воскликнул колдун. – Слышу, Арунла. Я тебя понял.– А когда ты его обучишь, когда он станет могущественным, ты погибнешь.– Почему погибну? – задал вопрос колдун, продолжая стучать трещоткой по колену.– Потому что так надо. Но ты не умрешь, ты будешь жить.Изо рта мужчины, лежавшего на земле, повалила белая пена, голова начала дрожать.– Арунла, вот тебе кровь, – один из помощников принес глиняную чашку с толстыми краями.Колдун опустился на колени, приподнял трясущегося мужчину с выпученными глазами. Поднес посудину к губам и прошептал:– Пей, Арунла, пей. Это кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14