– Ружье надо было прихватить!– Только живьем брать.За живых собак ловцам бродячих животных платили неплохо, их сдавали в медицинские институты для опытов.– Фу, черт, – выдохнул Мещеряков, вытаскивая руку из кармана и вытирая вспотевшую ладонь носовым платком, – я-то уж подумал…– Все только начинается, – шепнул Забродов и шагнул к мужикам. – Какого черта?– Отойди, спугнешь, – даже не глядя в его сторону, сказал один из живодеров.Доберман уже ощутил опасность, но гордость не позволяла ему убегать. Он принял боевую стойку и грозно зарычал, голова его дергалась из стороны в сторону. Пес прикидывал, на кого первого ему кинуться.– Может, ну его на хрен? – прошептал один из ловцов.– Нет уж! – профессиональная гордость не позволяла второму отступить.– Убирайтесь из моего двора, – тихо произнес Забродов.– Мужик, отвали! – рослый живодер умело заводил край сетки с таким расчетом, чтобы набросить ее на собаку раньше, чем та успеет достать его зубами.– Мужики, не делайте этого, пожалеете.– Отвали!Доберман сжался перед прыжком, бока его нервно вздымались при каждом вздохе. Пес смотрел на одного нападавшего, но прыгнул на другого, не ожидавшего прыжка. Как всегда бывает в схватке, успех решили доли секунды. Ловец бродячих собак оказался поверженным. Пес навалился лапами ему на плечи и клацал зубами возле самого лица.– Васька, он мне сейчас морду сожрет! – кричал живодер.Он встретился взглядом с псом и тут же замолчал. Он даже двигаться перестал, таким сильным был его испуг.Второй живодер, бросив сеть на асфальт, побежал к машине. Дрожащими руками он извлек из-за спинки сиденья ружье, передернул затвор и вскинул его, целясь доберману в голову. Но руки продолжали дрожать, по лицу мужчины было видно, что он страшно боится попасть в напарника.– Если не хочешь убить друга, целься повыше, – вкрадчиво посоветовал Забродов, направляясь к мужчине с ружьем в руках.Тот с ужасом увидел в разрезе прицела лысину напарника.– Стрелять умеет тот, кто делает это сразу. А ты не умеешь, если медлишь, – Забродов взял ружье за ствол и, завладев им, тут же разрядил. – Ты что, не видишь, что пес не хочет причинить вреда твоему другу? Если бы хотел, то уже отгрыз бы лицо до черепа.Обезоруженный мужчина часто моргал, его правая рука рвалась перекреститься, но до этого не доходило. Опрокинутый навзничь живодер боялся проронить даже мольбу о помощи, пес навис над ним, готовый в любой момент клацнуть челюстями.– Держи свое ружье, – небрежно бросил Забродов и отдал оружие, и тихонько свистнул.Он не был уверен, что доберман его послушается. Одичавшая собака всегда себе на уме. Жизнь учит, что жить лучше всего своим умом, а люди склонны обманывать.Доберман покосился на свист Иллариона, но с места не сошел."От них пахнет собачьей смертью, – подумал Забродов, – я тоже чую запах убийц, когда они оказываются близко, я с ними не церемонюсь”.Он вновь свистнул и тут же улыбнулся. Всех собак Забродов не делил для себя ни по породам, ни по размерам, ни даже по полу. Одни понимали человека только с позиций силы, другие – если с ними обращались ласково, не приказывали, а просили.– Слушай, друг, – Забродов уверенно направился к доберману и взял его за ошейник. Пес напрягся. Илларион почувствовал, если тот не захочет, так его с места не сдвинешь. – Пошли, брось, – убеждено произнес он и легонько дернул ошейник на себя.Доберман неуверенно переступил лапами и освободил жертву. Живодер продолжал лежать на спине, боясь шелохнуться. Он напоминал большое неуклюжее насекомое, притворившееся мертвым, чтобы птицы его не склевали.Наконец, поверив в то, что остался жив, мужчина в брезентовом комбинезоне сел и осмотрел себя. Ему слабо верилось в то, что все у него цело. О пережитом напоминали только бледность лица да нездоровый блеск в глазах.– Чего вы ждете, ребята? – дружелюбно проговорил Забродов. – Долго я его держать не смогу, а вас он, по-моему, не любит.Как бы в подтверждение этих слов доберман дернулся и громко залаял.– Жалостливый нашелся! – крикнул водитель фургона лишь после того, как оказался в кабине.– Я вас предупреждал, мужики, – покачал головой Илларион, уже с трудом удерживая пса.Машина дала задний ход, вновь проскрежетала металлом по стене арки, и во дворе мгновенно стало тихо. Пес смолк, едва машина исчезла с глаз.– Я чего-то не догоняю, – признался Мещеряков. – Чья это собака?Забродов пожал плечами:– Леший ее знает.– По-моему, вы с ней знакомы.– Не с ней, а с ним, – уточнил Илларион. – В твоем возрасте, Андрей, пора бы отличать кобеля от суки.– Спас, а теперь отпускай на свободу.– У тебя угощения для него не найдется?– Всю жизнь только и занимаюсь, что вожу с собой бесплатные обеды для бродячих кобелей. Все равно он долго на свободе не протянет, в лучшем случае, до зимы. А потом замерзнет. Для него лучший выход – погибнуть от пули. Он привык жить с людьми, поэтому не умеет до конца стать их врагом, а только это помогло бы ему выжить.– Не рассуждай, ты не видел его в деле, – возразил Илларион и разжал пальцы.Пес никуда не собирался уходить. После стычки с живодерами он почувствовал себя хозяином территории.– Машина-то твоя где? – вспомнил Мещеряков, – Я подумал, тебя дома нет.– В ремонт загнал. Об этом тоже нетрудно было догадаться.– В самом деле, – пожал плечами Андрей. Во двор бодрым шагом зашел милиционер, за ним следовали неудачники собаколовы.– Вот, – указал тот, которого Илларион спас от собачьих зубов, – он на нас псину натравил, чуть горло мне не перегрыз!Завидев внушительных размеров добермана, милиционер предусмотрительно расстегнул кобуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16