Забродов мало походил на человека, способного без основательных на то причин натравливать собаку на человека.– Что тут произошло? – стараясь оставаться беспристрастным, поинтересовался милиционер.Забродов с Мещеряковым переглянулись. Илларион подмигнул правым глазом, которого не мог видеть милиционер, он стоял к нему в профиль.– А это кто такой? – спросил у милиционера Илларион, глядя на мужчину в комбинезоне.– Ты что! Чуть не убил меня, а теперь спрашиваешь, кто я такой?– А, – протяжно произнес Забродов, – недавно появлялись во дворе двое таких. Но спецодежда, понимаете, в ней все люди на одно лицо.– Собака ваша?– Моя.– Вы ее на него натравливали? Забродов криво усмехнулся:– Разве я похож на человека, который не способен постоять за себя сам? – выходило, что Илларион прав. – Андрей, подтверди.Мещеряков оказался в идиотской ситуации. Врать ему не хотелось, но сказать сходу, что врет его друг, он тоже не мог.Андрей избрал третий путь:– Извините, по-моему, это недоразумение, – он шагнул к милиционеру и показал удостоверение. – Мой друг живет в этом доме, мы работаем вместе. Ошибка, наверное.Вид удостоверения на милиционера подействовал умиротворяюще. Он все-таки видел свое место в обществе поближе к спецслужбам и подальше от живодеров.– Собаку на поводке выгуливать надо.– Извините, он по лестнице сбежал, на улицу рвался погулять. Сейчас исправлю.– Врут они! – закричал собачник.– Не мешайте, сам разберусь!Милиционер строго посмотрел на Иллариона, козырнул и покинул двор. Мужчины в комбинезонах стояли в нерешительности, раздумывая, то ли продолжать скандал, то ли убраться восвояси.– Я вам что сказал!– Пошел ты ..! – услышал Илларион в ответ. Забродов вплотную приблизился к мужчинам. Он стоял, запустив руки в карманы, но острый взгляд его глаз мог испугать кого угодно. Мужчины попятились:– Да ну его, ты же видишь… – и мужики исчезли.– Какого черта ты меня врать заставляешь? – возмутился Андрей.– Тебя не заставлял и сам никогда не врал, – невозмутимо отвечал Забродов.– Ну конечно! А кто сказал, что эта тварь его не трогала?– Я всего лишь сказал, что не натравливал его на живодеров. Он сам бросился, ты же видел.Мещеряков прокрутил в памяти разговор, и ему пришлось согласиться. Илларион был прав, он умудрился не сказать ни слова против правды.– Может, хоть домой пригласишь?– Пошли.Пес двинулся за ними.– Эй, пошел вон! – Мещеряков загородил собой вход в подъезд.– По-моему, он понял, что я сказал милиционеру, за слова отвечать придется, – усмехнулся Илларион Забродов. – Не мешай проходить, – Илларион отодвинул за плечо полковника Мещерякова. Тот с удивлением посмотрел на Забродова. – Пошли!Забродов качнул головой. Пес дважды моргнул и несмело переступил металлический порог.– Ты что, домой его хочешь взять?– Разве это запрещено? – съязвил Илларион. – Квартира у меня большая, места хватит. А ты не милиционер, чтобы меня поучать.Пес шел рядом с Забродовым, не обгоняя и не отставая. Было видно, что для него взбираться по лестнице дело привычное.– Не отвык от людей, не боится, – заметил Забродов.Мещеряков опасливо косился то на пса, то на своего приятеля, не понимая, что на уме у одного и у другого. Илларион открыл дверь и пропустил пса так, словно тот был важным гостем. Мещерякова это даже задело, он не ожидал подобного почтения к собаке.– Присаживайся, Андрей, где хочешь. А ты – за мной.Доберман понял, чего от него хотят. Принюхался, осмотрелся и, стуча когтями по паркету, прямиком направился в ванную.Мещеряков слышал, как шумит вода, слышал хохот Забродова и радостный лай пса.– Ну вот, теперь порядок.Пес, стоя в ванне, отряхнулся. Илларион вытер его старым полотенцем, потрепал по загривку.– Вот теперь у тебя вид товарный. Отоспишься, отъешься и на выставку можно выводить. Только погоди, давай я тебе ссадины обработаю.Медицинские процедуры Илларион провел так умело, словно лет двадцать работал ветеринаром. Пес не противился, лишь иногда от неприятных ощущений прикрывал глаза, темные, красивые, глубокие.– Теперь порядок. Пошли, получишь пайку. Илларион выгреб из холодильника все, что счел пригодным для кормежки животного. Пес вел себя аристократично, не накинулся на сардельки сразу, а посмотрел на них, затем на Забродова и лишь после того, как Илларион сказал: “Чего медлишь? Угощайся, приятель”, набросился на еду.Из кухни Илларион вернулся вместе с псом. Мещеряков уже заждался.– Ты решил его оставить?– Нет, это он решил остаться.– А если он решит уйти? – издевательски спросил полковник ГРУ.– Я противиться не стану.Пес улегся на ковре рядом с креслом, стараясь занимать не очень много места, но так, чтобы видеть и Мещерякова, и Забродова. Он водил мордой из стороны в сторону, словно ожидая подвоха.– Наверное, в тесной квартире жил, – сказал Илларион.– С чего ты взял? – спросил Мещеряков.– Видишь, как аккуратно устроился – чтобы ему ни лапы, ни хвост не отдавили.– Я бы до этого не додумался. Назовешь ты его как? – спросил Мещеряков.– Полковником.– Полканом, что ли?– Нет, Полковником. В твою честь, Андрей. Ведь если бы ты ко мне не наведался, живодеры его пристрелили бы. Ты его спаситель, так что можешь считать себя его крестным отцом.– Не богохульствуй, животных не крестят, – сказал Мещеряков.– Ну, крестить, может, и не крестят, а вот выпить по этому поводу мы можем. К тому же я на три дня без колес остался, так что могу себе позволить.В руках Иллариона, сидевшего в кресле, появилась бутылка. Откуда она взялась, для Мещерякова оставалось загадкой. Это было похоже на карточный фокус, когда вначале видишь пустую ладонь, а затем на ней вдруг лежит колода карт, и прямо на глазах эта колода превращается то в веер, то в вопросительный знак, потом сама собой складывается и так же незаметно, как появилась, исчезает с глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16