– Судя по вашему лицу, да, – улыбнулся Глеб.
– Тебе бы все подкалывать, ничего от тебя не утаишь.
– Вы и не пытались.
– Это точно. С тобой следует быть откровенным, как с врачом или адвокатом, а может, еще более, – Потапчук держал портфель на коленях и не спешил его открывать.
Глеб налил себе еще кофе.
– Где ваш портсигар?
– Портсигар на месте, но он пуст.
– Почему?
– В моем возрасте от вредных привычек приходится отказываться. Не пью кофе, стараюсь не курить…
– Наверное, правильно, – поддержал генерала Сиверов.
– Но портсигар в кармане ношу. Это привычка: засунешь руку в карман, и, если нет портсигара, начинаю нервничать, хотя знаю, сам его выложил…
– В верхний ящик стола, – подсказал Сиверов.
– Откуда знаешь?
– Несложно догадаться.
– Может, тебе известно, что еще лежит в ящике? Ты же у меня в кабинете никогда не был.
– Могу попытаться отгадать: карандаши, точилка, резинка.
Генерал возился с замочком.
Наконец, чертыхаясь, Потапчук открыл портфель:
– Замок новый, привыкнуть к нему не могу.
– Вижу.
Потапчук вытащил толстую серую папку со старомодными тесемками, аккуратно завязанными на бантики.
– Федор Филиппович, зачем вы столько бумаги с собой носите? Сбросили бы все на дискету и принесли. Места много не занимает…
– Это вы, молодежь, привыкли к компьютерам, а я люблю старомодную пишущую машинку, люблю писать чернильной ручкой. Ваши дискеты, диски лазерные, стриммеры-шминнеры – не для меня. Я человек другой формации, я из племени динозавров, которые постепенно вымирают. Таких, как я, осталась дюжина, может чуть больше, во всей нашей конторе.
Глеб молчал, глядя на толстую серую папку в руках генерала.
– Посмотри, потом поговорим.
– Лучше на словах в курс дела введете, чтобы я знал, что смотреть, на что внимание обратить, а что можно пропустить.
– Пропускать ничего нельзя, я отсортировал, принес лишь необходимое, главное. Все документы в десять моих портфелей не влезут, гора бумаг, будь здоров, вот такая, – и Потапчук показал рукой от пола до крышки стола. – И со мной бумаг немало, смотри, Глеб.
Сиверов развязал тесемки, подошел к большому столу в дальнем углу комнаты, зажег свет и принялся разбирать документы. Он просматривал их бегло, скользя взглядом по строчкам, графикам, картинкам, кое-что прочитывал внимательно. Дольше всего задержался на фотографиях. Не досмотрев документы до конца, повернулся к Потапчуку.
– Я сразу подумал, что не все так просто с академиком Смоленским.
– Вот и я, Глеб, подумал так же. Только ты просто подумал, тебе интуиция подсказала, а у меня появились факты. Ты дальше смотри.
Больше четверти часа Глеб стоял над бумагами, затем аккуратно сложил их, завязал тесемки, вернул папку Потапчуку.
– Что я должен делать? Генерал передернул плечами.
– Академик Смоленский был серьезной фигурой, под его программы давали большие деньги. И правительство России выделяло, но больше всего – американцы. Уже получено от американцев и истрачено четырнадцать миллионов долларов на утилизацию и переработку химического оружия, строятся два крупных завода. Теперь Смоленского нет, а все замыкалось на нем, он всем руководил.
– Нет достойной замены?
– Незаменимых, Глеб, как говорили и говорят, не бывает, хотя я с этой истиной не согласен. Надеюсь, ты тоже так считаешь?
Глеб кивнул.
– Всякая потеря невосполнима.
– На Урале была совершена попытка хищения с опытного склада оружия массового уничтожения. Там хранится и химическое, и бактериологическое оружие – пробные партии, – произнес генерал, глядя в глаза Глеба. – Я не берусь утверждать, что это была первая попытка и до нее подобных действий не предпринималось. Сейчас там работают мои люди, я послал трех спецов.
– Что они выяснили? – уточнил Сиверов.
– Попытка пресечена, охрана убила троих в перестрелке. Их фамилии, биографии пока выводят на Чечню и Дагестан. Учет на опытном складе хреновый, вообще никакой. Последний раз хранилище вскрывали и производили опись год назад. Мы пытаемся свести все воедино и выяснить, совершались ли хищения до того злополучного раза.
– Почему им не дали похитить? Знали бы, что именно им надо. Вышли бы на цепочку и выяснили, кто стоит за похитителями.
Потапчук улыбнулся и сделал движение руками, более красноречивое, чем любая фраза:
– Если бы мы занимались этим делом с самого начала, то тогда, вполне возможно, нам удалось бы спланировать и провести операцию, прихватить концы. Но охрана расстреляла посетителей.
– Что они хотели взять?
– Мы с точностью не можем этого сказать. По-видимому, бокс со штаммами или возможно, химическое оружие.
– На хрена им зараза? Или все же они рвались к химическому оружию?
Генерал передернул плечами, уже в который раз за вечер.
– Слишком много, Глеб, неясного. Коллеги из ГРУ говорят, что Восток оживился. В Афганистане вновь проявляют интерес к нашему биологическому оружию. В свое время они пытались добыть уран, но уран требует серьезной работы. Чтобы из обогащенного урана сделать оружие, промышленность должна быть на подъеме, необходимы ученые, специалисты высочайшей квалификации, лаборатории. А вирус не требует серьезной подготовки: пара-тройка инженеров, биологов, иммунолог, вирусолог – и оружие готово, главное, получить «затравку». Времени на его изготовление много не надо, а эффект жуткий, почище ядерного взрыва. То же касается и химического оружия, только масштаб поменьше – отравят пассажиров на станции метро, как это было в Японии, и о них вновь заговорит весь мир.
– Фантасмагория какая-то! – произнес Сиверов, садясь к столу и наливая себе в чашку уже остывший кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12