У меня вызывает недоумение тот факт, чтобы вы не ознакомили его с этим документом раньше, миледи. Как я понимаю, вы с лордом Хью многие месяцы вели переписку по этому вопросу, но ни разу не упомянули о существовании столь важного документа. – Он вперил в нее тяжелый взгляд. Его слова на мгновение сбили Джиневру с толку. Почему они не обвинили ее в этом на первом допросе? Все верно, тут же успокоила она себя, ведь они задались целью пробить брешь в ее защите, смутить ее, заставить совершить ошибку на глазах у остальных членов совета. Нет, она этого не допустит.
– Прошу прощения, милорд, – с наигранным удивлением проговорила она, – но неужели вы подозреваете, что я подделала этот документ? На нем же есть печать нотариуса.
– Мадам, – чуть ли не вскричал епископ, – мы отдаем должное вашему уму и хитрости и понимаем, что если бы вам понадобилась печать нотариуса, вы бы нашли способ заполучить ее.
– Вовсе нет, милорд епископ, – ровным голосом возразила Джиневра, – я знаю законы, но не опускаюсь до махинаций. У вас нет оснований для того, чтобы выдвигать подобные обвинения.
В палате воцарилось молчание. Казалось, все напряженно чего-то ждут.
– Возможно, редко у кого имеются способности, которыми обладаю я, – продолжала Джиневра, и ее голос зазвенел в гнетущей тишине, – но нигде не говорится о том, что женщина не может ими обладать. – На этот раз она проявила осторожность, не упомянув леди Марию. – Только мой второй муж лорд Хэдлоу предпочел оставить повседневное управление его собственными поместьями в своих руках.
– Его собственными поместьями? – повторил хранитель печати. – Когда вы составляли брачный договор, вы позаботились о том, чтобы ваши мужья не имели доли в богатстве, которое вы унаследовали от их предшественников, не так ли?
– Это обычная практика, милорд, когда вдовец женится снова. Его новая жена владеет вдовьей долей наследства, которая часто меньше или равна ее приданому.
– Но вы, мадам, вдова, а не вдовец.
– Это само собой разумеется, милорд.
Король заерзал в кресле, а в рядах зрителей послышался ропот.
Хью прикрыл глаза. Что она себе позволяет? Ведь на этом суде решается ее жизнь. Он же сто раз повторял ей, чтобы она придерживала свой острый язык! Все без толку!
– Позвольте напомнить вам, мадам, что здесь присутствует его величество король и высшие лорды королевства, – заявил хранитель печати, облизав тонкие губы.
Джиневра поняла, что совершила ошибку.
– Я не имела в виду ничего оскорбительного, милорд Кромвель. Просто я не понимаю, при чем тут мой пол. Я сделала то, что для мужчины в обычае вещей.
– Мужчины не убивают своих жен, чтобы обогатиться, – встрял епископ.
– У вас нет оснований обвинять меня в этом, – твердо проговорила Джиневра. – Нет ни свидетелей, ни улик, доказывающих это обвинение. – Ей хотелось оглянуться на Хью, чей взгляд она ощущала спиной, однако она превозмогла искушение.
– Некоторые обстоятельства дают нам основания для подобных обвинений, – сказал хранитель печати.
– Осмелюсь предположить, милорд Кромвель, что вы не хуже меня знаете, что использование косвенных улик может привести к ошибке, – проговорила Джиневра. У нее хватит знаний для того, чтобы обсуждать этот вопрос с лучшим правоведом страны: если только Хью не представит в качестве улики тот факт, что ему лгали. И если к этому прибавятся косвенные улики, ей уже не спастись.
Хранитель печати сложил на столе руки и наклонился вперед.
– У вас было четыре мужа. Все они умерли при странных обстоятельствах. Все они оставляли вам свое имущество. Я предполагаю, мадам, что вы устраивали браки, а потом организовывали их смерть, дабы завладеть их имуществом. Теперь вы владеете большей частью Дербишира. – Он откинулся на спинку стула, давая понять, что добавить нечего.
Джиневра оглядела членов совета: взгляд короля оставался бесстрастным, на лицах двенадцати лордов, молчавших все это время, ничего не отражалось. Создавалось впечатление, что они здесь просто для декорации, а главные ее судьи – хранитель печати и епископ.
Как бы в подтверждение ее догадки, слово взял епископ:
– А я, мадам, допускаю, что вы прибегли к колдовству, чтобы заставить этих мужчин жениться на вас. Я не готов утверждать, что в их смерти замешано колдовство, но только злые чары могли принудить их принять те условия, что вы включили в брачные договоры.
– Я считаю ваше предположение безосновательным. – Джиневра встала и прямо посмотрела на членов совета. Ей уже нечего терять. Когда для дачи показаний вызовут Хью, все будет кончено. Но пока она здесь, пока они наблюдают за ней – одни с любопытством, другие с удивлением, – она будет говорить то, что думает. – Женщина, милорд, в качестве приманки использует свою внешность – лицо, фигуру, очарование. Если она хочет жить в достатке, иметь пищу, крышу над головой и огонь в очаге, она должна привлекать к себе мужчин. Чтобы выжить, она должна применять то, чем ее наградила природа. А вы называете это колдовством. – Она невесело рассмеялась. – Если у женщины есть мозги и знания, она должна использовать и их, чтобы выжить. Неужели тому, что женщина способна конкурировать с мужчиной в каких-то областях, вы не можете найти другого объяснения, кроме магии? Здесь нет никакой магии, милорды. Чтобы обеспечить свое будущее и будущее своих дочерей, я использую присущее каждой женщине очарование и природный ум. Женщина, которая не сумела привлечь мужчину, способного обеспечить ей безбедное существование, достойна жалости. Ведь вы не будете отрицать этого, милорды. – Она обвела их взглядом, в котором сквозило презрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118