– Найдите более точное слово, описывающее ваше поведение, полковник.
– Я бы предпочел, чтобы вы называли меня по имени. Раз уж мы ведем столь интимную беседу, формальности кажутся мне излишними.
– Я хотела бы сохранять необходимую дистанцию, полковник, – отрезала Аурелия. – Насколько я помню, вы сами сказали, что личные отношения в вашем деле крайне неуместны.
– Туше, мэм, – сухо констатировал Гревилл и снова опустил глаза на тарелку, аккуратно отрезая ломтик ветчины.
Аурелия молча, наблюдала за ним. К собственному изумлению, она поняла, что все это ей очень импонирует, что она отвоевала у противника часть своей территории – в точности как вчера в гостиной у Бонемов.
Она сделала глоток кофе, откинулась на спинку стула и небрежно глянула в «Газетт», лежавшую у ее тарелки.
Гревилл незаметно наблюдал за ней, испытывая веселое удовлетворение. Вдова Фредерика оказалась той еще штучкой. Он видел, что она получила искреннее удовольствие от их пикировки, и вынужден был признать, что и сам он тоже. У него была одна очень ясная цель – завербовать ее для выполнения своего задания, однако он не имел никаких иллюзий: сделать это будет нелегко.
Он положил нож и вилку, промокнул рот салфеткой и снова приложился к кружке с элем.
– Надеюсь, вам понравился завтрак, сэр, – сказала Аурелия, поднимая глаза от газеты:
– Просто восхитительный, благодарю, мэм. Надеюсь, вы передадите мои благодарности той леди в кухне… кажется, вы сказали, Эйда?
Аурелия кивнула.
– Я позвоню, чтобы Моркомб проводил вас. Гревилл одобрительно усмехнулся: она отреагировала моментально.
– Еще нет, мэм. Я еще должен рассказать вам о своих намерениях, как вы изволили выразиться. – Он смял салфетку и бросил ее рядом с тарелкой. – Мне многое нужно вам сказать… больше, чем вам хотелось бы выслушать.
Так. Время игр кончилось.
– Прекрасно. Что же вы хотите мне сказать?
– Фредерик был человеком храбрым и преданным. – Голос Гревилла зазвучал совершенно бесстрастно, даже осанка изменилась; он выпрямился и смотрел ей прямо в глаза, словно отчаянно пытался убедить ее. – Он был моим лучшим партнером из всех… а у меня их было много.
– Осмелюсь предположить, что ни один из них не прожил долго. – Аурелия услышала в своем голосе саркастическую нотку, но не смогла удержаться.
– Да, – откровенно признался он. – Мы сражаемся с хорошо обученным, хорошо обеспеченным и целеустремленным противником. У Бонапарта есть только одна цель – абсолютное господство над всем миром. Вы понимаете это?
– Мой муж отдал свою жизнь в этой битве.
– Да, но он погиб не напрасно.
Глаза Аурелии наполнились слезами. Она отвернулась, чтобы не видеть пристального взгляда Гревилла, потом встала из-за стола и подошла к окну. Придерживая рукой занавеску, она смотрела на огороженный каменными стенами небольшой парк и деревья без листьев.
– Невозможно измерить величину жертвы, – негромко произнес Гревилл. – Я могу только повторить – Фредерик погиб не напрасно. Он завершил свою миссию, даже в последний миг сумев отправить в нужные руки документ исключительной важности. Разведке нелегко терять таких людей.
– А чего вы хотите от меня? Гревилл тщательно подбирал слова:
– Моя теперешняя миссия в Лондоне вынуждает меня вращаться в кругу светских людей, с которыми вы общаетесь совершенно естественно. – Взгляд его был таким же твердым, как обычно. – Вы смогли бы очень помочь мне, если бы посодействовали моему появлению в свете.
– Что за миссия? – Аурелия так крепко вцепилась в занавеску, что у нее онемели пальцы.
– Я вам расскажу, но должен просить вас дать мне честное слово, что вы и словом не упомянете о том, что услышите в этой комнате, ни единому человеку.
Аурелия посмотрела на него.
– Я уже согласилась никому не рассказывать о наших с вами беседах.
– Это верно. Но доверие – это не то, что принимается в моем деле как должное. Поэтому я прошу вас уважать память о вашем муже. И его желания. Он бы хотел, чтобы вы меня выслушали… и поверил бы в то, что вы будете молчать о любой секретной информации:
Аурелия отвернулась к окну, не видя за ним парка. Перед ее глазами стоял лист бумаги, исписанный почерком Фредерика. Предать доверие полковника – все равно, что предать Фредерика. А отказаться выслушать полковника – все равно, что проигнорировать последнюю просьбу мужа.
– Продолжайте.
– Мы подозреваем, что испанцы развертывают шпионскую сеть в Лондоне. Полученная информация дает основания полагать, что они намерены проникнуть в высшие эшелоны светского общества. Само собой разумеется, мы, в свою очередь, намерены проникнуть в их шпионскую сеть.
– Какое отношение все это имеет ко мне?
– Прошло много лет с тех пор, как я жил в Лондоне и играл какую-то роль в обществе. И уверен, что многие обычаи изменились. Нужен кто-то с хорошим положением в обществе, чтобы помочь мне легко войти в соответствующие круги и убедиться, что я по неосторожности не нарушаю неписаных правил. Нужен кто-то, знающий, как разговаривать с подходящими людьми, задавать правильные вопросы, прислушиваться к нужным беседам, одновременно обеспечивая меня надежным социальным тылом для выполнения моего задания.
Аурелия очень медленно повернулась к нему, все еще сжимая занавеску, словно это была страховочная веревка, соединяющая ее с понятной ей реальностью.
– И вы полагаете, что я соглашусь выполнять эту роль?
– Это деловое предложение. – Гревилл встал из-за стола, подошел к камину и облокотился на полку, уперев мысок сапога в каминную решетку. Теперь он говорил отрывисто, деловым тоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102