А зря — возможно, его наметанный глаз обнаружил бы нездоровый проблеск объектива видеокамеры, пристроенной к одному из деревьев на штативе и направленной в сторону дома Бабинова…
…Поначалу нарушителя режима донимали многочисленные заплаты в старой шоссейке и пыль, поднимаемая шипованными колесами велосипеда — неприятные ощущения в черепной коробке от этих составляющих дорожного неуюта значительно усилились, и даже возникло желание бросить все к чертовой матери и вернуться обратно.
Довольно скоро, однако, велосипедун выехал на обочину трассы, где стал двигаться быстро и равномерно в направлении города, приятно обдуваемый встречным ветерком. Редкие машины пролетали мимо с хорошей скоростью, солнышко ласково сияло, шлаки не переполняли тренированный организм воина, избыточный эякулят не рвался наружу, — через некоторое время Иван пришел в хорошее расположение духа и даже засвистал что-то оптимистическое. Все-таки жизнь — чертовски приятная штука, если ты относительно молод и отчасти здоров!
Примерно на половине пути велоездун был обогнан гаишным «жигулем» с мигалкой, нелепо испускавшей тусклые в ослепительных лучах солнца проблески.
— Ишь, пиздроны, — осуждающе пробормотал Иван. — Днем с мигалкой ездят, выделываются, блин…
Сидящий рядом с водителем капитан рассеянно скользнул взглядом по его фигуре, отвернулся было и вдруг, пристально посмотрев еще раз, сказал что-то шоферу. Машина, скрежетнув тормозами, приняла на обочину и остановилась.
Капитан, выбравшись из «жигуля», широко расставил ноги, фундаментально утверждаясь раскорякой на Ивановом пути.
«Чего ему надо? — неприязненно подумал Иван, которому лицо капитана показалось смутно знакомым. — Кто такой?»
— Здорово, псих! — радостно осклабился носитель восьми звезд, демонстрируя хорошо пригнанные вставные зубы. — Ну как — разобрался, представитель? Наручники, кстати, не вернули. Нехорошо!
— Вы меня с кем-то путаете. Обознались, наверно… — Иван тяжело уставился на капитана, усиленно пытаясь найти в своих воспоминаниях аналог имевшемуся перед глазами образу. Черт! Проклятая травма…
— Ну-ну, не дури, псих! — обиделся капитан. — Я что, по-твоему, башкой стукнулся? Тебя трудно не запомнить! Ха! Надо же — представитель психами занимается… У вас там что — опыты какие-то?
— Какие опыты? Какой представитель? — удивленно возвысил голос Иван. — Ты что, парень, — у стенки спал? Так иди в кустики, вздрочни — оно и не будет на мозги давить…
— Ты че быкуешь, псих?! — со спокойным презрением процедил капитан, подходя к Ивану вплотную и обдавая его крепким запахом чеснока. — Совсем с головой не дружишь? Не надо дурковать, паря, ваш катафалк и прикольный прикид вся смена запомнила! Тебе по легенде положено ласково улыбаться и делать вид, что ты меня любишь, как папу… Ну че ты быкуешь? Ниче не помнишь, да? И психушку не помнишь? И катафалк? И второго психа с забинтованной башкой?
— Ты мне надоел, кэп, — грозно пробурчал Иван. — Я такого тормоза первый раз встречаю — точно тебе говорю. А я, между прочим, тоже капитан и потому могу тебе прогноз дать — майором ты никогда не будешь… — Он хотел было сказать «потому что тебе за дурной характер обязательно скоро башку открутят», но сдержался, и вышла многозначительная пауза, которую капитан истолковал по-своему.
— Ладно, псих… — примирительно буркнул инспектор, отступая в сторону и отводя глаза. — Если вы там у себя химичите, это ваши дела… Только на этой дороге я хозяин — я, капитан Поляков! Ты понял?! Ты запомни это хорошенько. И подумай крепко, прежде чем в следующий раз маскарады разводить…
Знаешь, бывают такие, которые нервные, а стоят на посту при оружии… Шмальнут ненароком — и пи…ец всем вашим маскарадам! Бывай… — и пошел садиться в машину, на прощание одарив Ивана весьма красноречивым взглядом…
Следуя дорожному знаку, Иван свернул на шоссе, ведущее к реке, по берегам которой живописно раскинулись добротные усадьбы, и вскоре остановился у ворот, на которых висела массивная медная плита, скромно и незатейливо оповещающая всех любопытных: «Бригадир Центрального района».
Подивившись про себя такой личной скромности «дядиного» крутого приятеля, Иван позвонил и, прислонив велосипед к кирпичному забору, стал ждать.
Дверь открыл отвратительной наружности короткий атлет, который удивленно вытаращился на Ивана и от неожиданности даже икнул.
— Мне товарища Анисимова надо — по личному вопросу, — быстро сообщил Иван, неприятно озаботившись такой реакцией на свое появление. — Скажи — племянник Александра Ивановича приехал, на минутку.
Атлет повел себя в высшей степени странно: отступил на три шага назад, профессионально выдернул из плечевой кобуры внушительных размеров пистолет, наставил его на Ивана и неожиданно писклявым голосом крикнул в уоки-токи, торчавший из нагрудного кармана:
— Вовец! Иван здесь! Тебя хочет! Че делать?
«Сумасшедший, — с некоторой тревогой подумал Иван, удивленный тем, что атлет знает его имя. — „Дядя“ что, растрепался о моем боевом прошлом и они теперь думают, что я — военный маньяк?»
Через минуту примчался Леша-Вовец, облаченный в шорты, потный, но тоже с пистолетом на изготовку. Из-за спины бригадира выглядывали три настороженные дегенератские физиономии. Ивану стало грустно — что жизнь с людьми делает?
— Здорово, братуха! — задушевно воскликнул воин, протягивая бандиту руку и широко улыбаясь. — У вас тут что — военных не любят?
— У нас всяких не любят, — с каким-то сомнением буркнул Вовец, внимательно рассматривая Ивана — точь-в-точь, как вчера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149