Но ей нечего стыдиться. Она много трудилась, выполняя самую черную работу, чтобы выжить. Она не умерла, как многие другие сироты, что само по себе было достойным уважения. — Видимо, я вышивала кружева, когда на ферме появились его милость. Ногти у меня были чистыми, а ум занят молитвами и невинными мыслями?
Гневный взгляд Моргана заставил ее замолчать, но ее злоба от этого не уменьшилась.
— Совсем напротив. Ты была в смятении и плакала. Его милость появился очень кстати… Ты работала тогда в приходской больнице, после того как воспитавшие тебя люди стали жертвами какой-то загадочной эпидемии. Когда мой отец увидел тебя, он был поражен твоей мягкостью и деликатностью, твоим врожденным благородством и, более всего, твоим неуловимым, но несомненным сходством с леди Гвендолин.
Каролина нахмурилась. Этого она никогда раньше не слышала.
— Я похожа на леди Гвендолин?
— Ни капельки. Но это не имеет значения. Леди Гвендолин умерла пятнадцать лет назад. Если наша история убедительна, если ты будешь выглядеть правдоподобно, то сама леди Джерси будет клясться и божиться, что ты — вылитый портрет твоей матери. Если помнишь, это Салли Джерси добыла тебе приглашение к Альмакам. Она всегда оживляется в предчувствии скандала.
— Скандала? Но почему возвращение леди Каролины в ее семью может обернуться скандалом?
— Сейчас мы оставим эту тему, Каролина, если не возражаешь. Слушай меня внимательно. У нас осталось не так уж много времени. Его милости пришлось потратить несколько часов, чтобы убедить тебя в искренности своих намерений и добиться твоего согласия поехать с ним в «Акры»; в конце концов, поверив ему, ты согласилась. В тот самый вечер ты показала герцогу это кольцо.
— Доказывающее, что я леди Каролина Уилбертон? Почему? — Она еще раз посмотрела на кольцо, на фигурку вставшего на дыбы единорога. — Почему твое кольцо должно иметь какое-то отношение к Каролине Уилбертон?
Его глаза стали совершенно непроницаемыми, и она поняла, что на данный момент он сказал ей все, что собирался сказать.
— Ничего важного сегодня не произойдет. Этот вечер — всего лишь подготовка. Сейчас ты должна запомнить только то, что до сих пор не считаешь себя настоящей леди Каролиной, хотя герцог, а теперь и его сын, маркиз, уверены в этом. Мы настолько уверены, что поселили тебя в своем доме и ухаживали, пока ты не оправилась от той болезни, которая унесла в могилу людей, заменивших тебе родителей. Мы помогли завершить твое образование, чтобы ты чувствовала себя более уверенно в Лондоне, где тебе предстоит встретиться с твоим дорогим дядюшкой-графом, а также с его женой и сыном. Но ты все еще сомневаешься, и это заставляет тебя держаться с ними несколько отчужденно; ты сама еще не знаешь, хочешь ли сблизиться с ними. Об этом ты должна постоянно помнить. Пройдет довольно много времени, прежде чем мы убедим свет в том, что ты и есть настоящая леди Каролина.
— Нет.
— Нет? — Морган подошел к ней почти вплотную и грубо схватил за руку; его темные глаза горели. — Будь так добра, объясни мне, что означает твое «нет».
Каролина избегала смотреть на него, напуганная его яростью.
— Я не уверена, Морган.
Она смотрела ему в глаза, вспоминая, как он держал ее, как любил, — и как всегда забывал о ней днем, возвращаясь к мыслям о мести. Неужели он не знал, не чувствовал, что она любила его, действительно любила? Неужели не понимал, что, если он проникнется к ней ответной любовью — хотя бы совсем немножко, — она сделает для него все, не задавая никаких вопросов.
— Это действительно так важно, чтобы меня приняли за леди Каролину? Даже теперь, Морган? — спросила она, со злобой отмечая, что голос ее срывается, а подбородок начинает дрожать. — Даже теперь?
Он отпустил ее и повернулся к ней спиной. Он оставил ее одну. Опустошенную. Персик была неправа: недостаточно было выбраться из Вудвера. Она должна понять причину, разгадать планы Моргана. Ей уже недостаточно, что она живет в чистоте и сытости и что спокойна за будущее — свое и своих друзей. Она должна знать.
— Морган, — обратилась она к нему, пытаясь преодолеть лежавшую между ними пропасть, осмелившись прикоснуться щекой и руками к его спине, — пожалуйста, скажи мне, почему ты это делаешь. Я знаю, это важно для тебя, и я хочу помочь тебе — я правда этого хочу, — но я должна знать почему.
Он медленно повернулся. В его темных глазах была боль.
— Ты становишься бесцеремонной, Каролина, и к тому же неблагодарной. Ты давно уже согласилась принять участие в этом, не требуя объяснений. Тебя хорошо отблагодарили — и еще отблагодарят. Ты снискала расположение моего отца, который считает тебя благородной девушкой, которая, будучи скомпрометирована, вышла замуж за его сына.
— Я была скомпрометирована, Морган, — ответила Каролина. — И никто не знает это лучше тебя. Но женитьба была идеей твоего отца, а не моей, и, кажется, у тебя нет особого повода роптать, ибо ты безо всякого напоминания исправно приходишь каждую ночь делить со мной постель.
Морган улыбнулся:
— А зачем мне роптать на судьбу, детка? В темноте все кошки серы.
Она ударила его прямо в лицо изо всей силы. Ударила кулаком, наотмашь.
Он повернулся на каблуках и вышел из спальни.
Только после этого Каролина поняла, что он так и не ответил на ее вопрос.
ГЛАВА 14
Он был очень хорошим ненавистником.
Сэмюэль Джонсон
Морган наблюдал за Каролиной, сидевшей рядом с мисс Твиттингдон; она сложила руки на коленях, ее умные зеленые глаза осматривали огромный зал, где прекрасно одетые юные леди кружились со своими элегантными партнерами под звуки вальса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95