– Она показала ему гроздья желтых цветочков. – А это – заря садовая. Красиво, правда? Обычное название – любисток. Между прочим, приворотное зелье именно из него варится.
– А это что? – Сергей показал ей голубые цветы.
– Барвинок! Неужели даже этого не знаешь? Это цветок долгой любви…
– Неужели бывает такая? – усмехнулся Сергей.
Алена пожала плечами. Любовная тема ее не интересовала, она просто рассказывала заезжему гостю о травах. Говорить она была мастерица, но все на простые темы – сплетни всякие, или про одежду. А чем такого гостя развлекать? Слава Богу, бабушка Марфа их с Лидой с детства всякую траву отличать научила. Для городских это интересно.
– А вот это знаешь, что такое? – Она поднесла к носу молодого человека венок из душистой желтоватой травы с мелкими листьями. – Это Иванов цвет!
– По-моему, это зверобой, – нерешительно протянул Сергей.
– Правильно! – обрадовалась Алена. – Ну, давай, складывай!
Они расстелили на полу скатерть и начали складывать венки, которых оказалось слишком много.
На горе у реки их уже ждали. Горели огромные костры, поднимая к небу снопы искр. Запах горячей листвы, венков, дыма, кружил голову. Это была та самая гора, на которой Иван рассказывал Артуру Корнилину о Царице Змей. Ни Сергей, ни Алена этого, конечно, не знали. А жаль… Тогда бы все священное действо приобрело совсем другую окраску. Впрочем, и так было здорово.
Все венки сложили в заранее вырытое и выстланное мятой и листьями папоротника углубление. Алена залезла туда и начала раздавать венки. Весь фокус, как понял Сергей, заключался в том, что она не видела, кому какой венок дает. Если венок попадался мятый, это плохая примета, значит, его обладателя в будущем году ничего хорошего не ждет. Но никто особенно не огорчался. Все были взволнованы, увлечены самим действием – в красноватом свете костров, у реки, над которой стояло бездонное темное небо, полное звезд, которые отражались в почти неподвижной тихой воде.
Сергею казалось, что столетия повернули вспять, к славянским игрищам, к древним, как сама земля, обычаям, к самому дыханию мира цветов и звезд, воды и огня, этих первозданных стихий сотворения. К таящейся на самом донышке души жажде смертного греха… Проклятой и желанной, как истинная свобода сердца.
Алена завязывала кому-то глаза, девушки шептались, посмеивались украдкой. Все были в венках, пышных и ароматных, как сама купальская ночь. Началась игра: кто-то с колокольчиком должен был убегать, а кто-то с завязанными глазами ловить его. Пойманную девушку можно поцеловать. Половина хлопцев и девчат разбрелись, кто куда, водили хороводы вокруг костров, пели:
У пана Ивана посреди двора
Стояла верба,
На вербе горели свечи, с той вербы капля упала,
Озером стала,
В озере сам Бог купался,
С девками игрался…
Сергею забава с колокольчиком показалась слишком простой. Однако, когда ему самому пришлось ловить Алену, все вышло по-другому. Он запыхался, устал и чувствовал себя неловко от того, что так долго не мог поймать ее. Казалось, что все смотрят на него, смеются. Потеряв терпение, он сорвал повязку, растерянно оглянулся: никого нет рядом. Они с Аленой оказались далеко от остальных. Далеко на горе парубки и девчата с визгом и криками прыгали через костры. Где-то в глубине леса кричала ночная птица.
– Эй! – Ему показалось, что он один во всей вселенной.
– Я здесь, – отозвалась Алена и со смехом закрыла ему глаза холодными ладошками.
– Что это?
От реки и костров доносились непонятные ритмичные звуки, мерные, почти зловещие.
– Это Купало играет! – ответила шепотом Алена. – Слышишь? Пойдем…
Сергея возбуждал ее шепот. Он нашел в темноте ее лицо, поцеловал. Пошел за ней, как пьяный.
На горе у костров возвышалась огромная куча сухой соломы, крапивы, каких-то веток. Хлопцы с гиканьем и криками притащили что-то огромное, нескладное, похожее на куклу. Четыре человека с разных сторон подожгли солому. Пламя взметнулось к самой луне, под восторженные крики, визг и хлопанье. Чучело горело, распространяя запах жженой соломы, тряпок и чего-то удушающего и сладкого одновременно. Сергей не мог отвести взгляд от этого жуткого зрелища. Ему вдруг показалось, что Купало не хочет, чтобы его сжигали; на сердце навалилась тоска, голова закружилась…
– Что с тобой? – Алена блестела глазами, ее лицо непрерывно менялось в отсветах пламени.
Теперь уже все подряд прыгают через костер. Девушки и парни, держась за руки, вдвоем. Руки разъединять нельзя, – плохое предзнаменование. Хлопцы посмелее прыгают по одному. Это и страшно, и интересно.
– Прыгай! Купальский огонь очищает от всех болезней, от всех злых помыслов… – шепчет Алена.
Несколько девчат в высоких венках с лентами бьют в небольшие бубны, все быстрее и быстрее. Так вот, что это за звуки! Купало играет… Сергей и Алена прыгают, замирая от страха и восторга; огонь слегка касается ног, очень ласково, почти неощутимо. Приятное тепло разливается по телу.
От повторяющегося ритма, треска костров, запаха горящей соломы, трав, венков, захватило дух. В голове возникла звенящая пустота, наполненная только этим языческим пульсом земли, зеленого леса, реки, извивающейся среди заросших цветущим кустарником берегов. В глазах Алены отражалось горящее купальское чучело. Сергей отшатнулся. Потом крепко обнял ее, целуя, прижал к себе. Искры рассеивались в темном небе огненными хвостами. Легкий ветерок приносил с реки запах ила и ряски.
Все побежали к воде, и Алена тоже. Она зажгла свечу, приладила ее к венку и пустила по течению. Сергей смотрел на нее, страстно желая ее, не понимая, что она делает и зачем это, теряя голову…
– Смотри, – Алена показала ему на плывущий венок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22