Что ж, это мы проясним. Как ее там? Сара? Ах, да. Сара Аннабел Джонсон. С тем же успехом, впрочем, она может оказаться и Магдаленой Фицпатрик, и Джессикой Уотерстоун, и даже Скарлетт О'Хара! Хотя имя ей подходит.
Он приблизился к отцу и его очаровательной спутнице, исполненный желчи и хороших манер, но папа, как водится, успел нанести удар первым.
– Ты хмуришься от радости, Марк? Соскучился без меня?
Надо лучше следить за своим лицом. В юности папа подрабатывал шулером, так гласит техасская легенда, а в этой профессии умеют читать даже по бровям.
– Прости, па. Разумеется, я рад, что ты здоров и... гм, бодр настолько, чтобы вернуться в «Оазис».
– Маркус, чадо мое непутевое, я вовсе не инвалид. В госпитале я просто отдыхал, так что не надо меня так откровенно жалеть.
Попасть папе на язык и сесть задницей на гремучую змею – это из одной серии фильма ужасов, поэтому Маркус просто проигнорировал последние слова отца и уставился на золотоволосую красавицу.
Бенжамен Рэндалл с явным сожалением вспомнил, что вокруг гости, и представил свою спутницу:
– Дорогая, это Марк, мой сын. Марк, это Сара. Сара Джонсон. Моя... мой друг. Большой друг.
С ума сойти! Друг!
– Рад познакомиться. Как поживаете, мисс Джонсон? Не жарко после Эдинбурга? У нас ведь кругом пустыня. Не Сахара, конечно, но с английским летом не сравнить.
– Я люблю жару. Она разжигает кровь.
Высокая, почти вровень с самим Марком, Сара смотрела ему прямо в глаза и чуть заметно улыбалась. Самое поразительное заключалось в том, что Марка эта улыбка действительно смутила, и это немедленно заметил папа, возрадовался этому и обменялся с Сарой легким понимающим взглядом. Марк запаниковал.
– Значит, вы уже знакомы с климатом Техаса, мисс Джонсон?
– Вообще-то миссис. А что до Техаса – нет, пока нет, но рада буду познакомиться.
Значит, была замужем. Отлично. Интересно, сколько раз?
– Вы живете на ранчо, Маркус? Или у вас свой дом?
– Ранчо и есть мой дом. Наше родовое гнездо. Ему больше ста пятидесяти лет. Но вы не волнуйтесь, дом велик, и всем в нем хватит места.
Она опять улыбнулась, и паника Марка усилилась. Черт, почему он думает о ее губах?! Нижняя полнее верхней, но верхняя четче очерчена, а цвет абсолютно коралловый... Спокойнее, парень. Приди в себя и вспомни, что таких красоток на вечерних улицах любого города пруд пруди. И откуда это идиотское сочувствие к ней? Это папу надо жалеть, старого болвана, а Сара...
Что она нашла в человеке, который старше ее лет на тридцать?
– Дорогая, у Марка здесь свои апартаменты, как и у Анжелы и Саймона. Дом велик, это правда, он построен на совесть и служит нам и родовым гнездом, и крепостью.
– Верно. Папа – лакомый кусочек для террористов, вымогателей и папарацци. Вы удивитесь, сколько народу хочет наложить лапу на его деньги. И мужчины, и... женщины.
А глаза у нее оказались синие-синие. Сейчас в них горел гнев.
– Надеюсь, вы не думаете, Маркус, что я представляю для вашего отца некую угрозу?
– О нет, конечно. Я уверен, вы другая. И у вас наверняка масса общего с папой. Вот, скажем, у вас, как и у него, наверное есть дети.
– Нет.
Марк замер. Сара ответила коротко и холодно, это можно было понять, потому что Марк лучше кого бы то ни было знал, что издевается над ней, но вот реакция папы была воистину удивительной.
Бенжамен крепче обнял Сару и привлек к себе, словно пытаясь защитить ее от кого-то или чего-то.
На самом деле Марк был вне себя. Все шло как-то не так.
Да, в жизни мужчины наступает пора, когда хочется доказывать всему свету свою мужскую состоятельность. Да, именно поэтому пожилые влюбляются в молоденьких. Это можно было бы простить, но ведь существует еще память о маме...
Воспоминание укололо больно и страшно, но в этот момент Бенжамен решил, что на сегодня коррида закончена.
– Пойдем, дорогая, я представлю тебя Джеку Мастерсону. Мы с ним вместе выросли и бизнес тоже ведем вместе. Вам нужно познакомиться. С твоего позволения, Маркус...
Нужно ему было это самое позволение! Марк просто отступил в сторону, и Бенжамен Рэндалл, высокий, худой, седой, широкоплечий степной волк, проплыл мимо, увлекая за собой златокудрую дочь Альбиона, точнее, дщерь шотландских суровых скал.
Она, кстати, послала Марку на прощание очень странный взгляд. Что в нем было? Триумф? Да нет, пожалуй.
– Маркус! Как дела? Выпьем чего-нибудь?
Так странно было осознавать, что вокруг толпа народа: родственники, друзья, знакомые... Все приехали в гости к Бенжамену, но то, что Маркус подъехал позже, все, конечно, заметили. Теперь надо ждать реакции общества на возвращение «блудного сына».
Не дождетесь! Маркус Рэндалл, сын своего отца, достойный наследник, сильная молчаливая личность, и он не допустит, чтобы кто-то заметил, как он смущен и раздосадован тем обстоятельством, что молодая смазливая цыпочка взяла в оборот старого волка Бена Рэндалла.
– Она красивая.
Обадия, как всегда, возник из пустоты и совершенно бесшумно.
– Да, Обадия. Она красивая. Но вот что ей нужно? Я лично пока не понимаю.
– Возможно, она просто любит его.
Обадия слегка приподнял бокал с шампанским и грустно улыбнулся Марку, на что тот немедленно взвился.
– Я бы сказал, она видит в нем неплохой куш. Папе шестьдесят семь, Обадия. Это не конец жизни, согласен, но любовь...
– Вы циник, Маркус.
– Вот именно! Он циник и женоненавистник. Привет, братик. Привет, Обадия.
Анжела Рэндалл. Будучи старше Маркуса на пять лет, она никак не могла смириться с мыслью, что его больше нельзя запереть в темном шкафу или стукнуть куклой по голове, когда этого очень хочется.
– Миссис Джонсон не похожа на искательницу приключений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44