— Да? Сейчас посмотрим!
«Десятка» лихо развернулась прямо на проезжей части и, набирая скорость, устремилась в обратном направлении. Ветер со свистом врывался в раскрытые окна, но Павел все так же уверенно держал ногу на педали акселератора, вдавливая ее в пол.
«Копейку» нагнали минут за десять, хотя и у той была весьма приличная скорость.
— Пристегните ремни, братва! — скомандовал парень.
Вместо этого Егор только уперся в приборную панель руками и ногами. Голова Андрея оказалась рядом с головой Тимура. Все трое внимательно наблюдали за действиями Павла и ждали, чем закончатся его показательные выступления.
Передний бампер «десятки» со скрежетом врезался в зад «копейки». Затем Павел ударил по тормозам. Жертва полетела вперед, закрутилась волчком и остановилась, только повиснув одним задним колесом на обочине дороги.
— А теперь кулаки почешем.
С этими словами Павел первым выбрался из салона. За ним последовали Егор и Тимур. Последним на свежий воздух вылез Андрей, но, почувствовав, как к горлу подкатывает очередной приступ тошноты, к «копейке» за приятелями он не пошел, а остался стоять рядом с их автомобилем.
Павел резко дернул на себя водительскую дверцу, и к его ногам вывалился тот самый седой мужик с окровавленным лицом. Брякнувшись на асфальт, он так и остался лежать в этой позе без признаков жизни.
— Окочурился, что ли, Шумахер? — в голосе Тимура не было ничего, кроме презрения.
Павел поддел мужика носком ботинка под ребра, и тот перевернулся на спину. С губ его сорвался едва различимый на слух стон. Грудь медленно вздымалась и опускалась, но дыхание было редким и тяжелым.
— Живой. В отключке просто, — Павел еще раз ударил жертву ногой. — Эх, козел! Такое шоу испортил! Тряпка!
— Да это не он козел, а ты, — понимая, что ничего интересного он тут больше не увидит, Егор развернулся и медленно пошел обратно к «десятке». — Правильно сказал Тимур. Хреновый из тебя учитель. Он ведь даже и не понял, за что его наказали.
— Ну и черт с ним! — Павел махнул рукой. — Потом поймет. В следующий раз…
— Если живой останется, — внес коррективы в его рассуждения Тимур. — Может, «Скорую» вызвать? Ну, типа, по-человечески.
— Обойдется! — Павел уже двинулся вслед за Егором, но, заметив замешательство Тимура, остановился и обернулся через плечо: — Чего ты там завис?
— Так оставлять нельзя.
— В смысле?
— Машина, — Тимур кивком головы указал на покореженную «копейку». — Я слышал, есть какая-то экспертиза, где по стукнутой тачке можно вычислить ту, которая ее стукнула. Надо от его колымаги избавиться…
— Спалить предлагаешь? — глаза Павла азартно заблестели.
— Да ты с ума сошел? — для пущей убедительности Тимур покрутил пальцем у виска. — На кой черт нам такой геморрой? Ментов привлекать фейерверком? Отгоним ее подальше, и в воду. Езжай, Паш, а я за вами.
И уже без лишних колебаний Тимур забрался в салон «копейки». Павел только пожал плечами.
— Сможешь меня обставить? — предложил он.
— Тебя-то? С закрытыми глазами!
— Замазали!
И он бегом устремился к «десятке». Егор и Андрей уже ждали его в салоне.

* * *

Легкий моросящий дождик вскоре перешел в серьезный затяжной ливень. Тучи сгустились, и небо стало похоже на низкий свинцовый купол.
— Счастливого вам полета. — Лерайский снял с головы наушники, откинулся на спинку кресла и лениво перевел взгляд за окно. — Да, не самая удачная погодка. Смотри, как зарядил, Дэн!
— И, как назло, в нашу смену, — недовольно и даже с некоторой долей агрессии откликнулся второй диспетчер, опускаясь на соседнее место и ставя перед собой чашку дымящегося чая. — Почему такое невезение, Влад? Я уже раз третий или четвертый подряд дежурю в дождь…
— И что? — Лерайский нагнулся вперед, щелкнул одним из тумблеров на пульте, и картинка на экране монитора слегка увеличилась. — Я тоже не раз дежурил в такую погоду. Обычное дело. У нас-то какие проблемы? Принимай сообщения, координируй… Если что — докладывай выше. Это вон пусть пилоты парятся. У них ответственность.
Красная точка на экране, обозначавшая только что ушедший со взлетной полосы лайнер Москва — Женева, медленно и поступательно двигалась вверх, то вспыхивая чуть ярче, то превращаясь в едва заметное блеклое пятнышко. Помимо него на экране перед Лерайским находились еще три аналогичные точки, но все они располагались на периферии экрана.
— Там почти одни дети…
— Что? — Кулемин уже успел выключиться из разговора.
Вместе с чашкой чая он придвинул к себе газету и сосредоточил все свое внимание на расположенном в левом нижнем углу наполовину разгаданном кроссворде.
— Какие дети?
— Вылетели этим рейсом, — короткий толстый палец Лерайского с обгрызенным ногтем ткнулся в пульсирующую точку. — Медалисты, награжденные путевкой в Швейцарию. Целый месяц будут развлекаться в Женеве на зависть тем, кто учился хуже.
Кулемин усмехнулся:
— Да брось ты, Влад! Тебе тридцать с лишним лет, а ты все в сказки веришь. Какие там медалисты? Наверняка полетели те дети, чьи родители больше денег заплатили. У нас всегда так, — он сделал обжигающий глоток чая, а затем простуженно шмыгнул носом. — Вон у меня малец пятый класс окончил без единой четверки, и никто его ничем не премировал…
— Так это пятый. Он же не медалист у тебя. Вот когда будет…
— Тогда и посмотрим, — философски заключил Кулемин, но в его голосе по-прежнему были заметны агрессивные нотки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14