Следовательно, нужно потерпеть.
У него зародилось подозрение, что телефон может элементарно не работать. Елизаров подошел к аппарату, снял трубку и поднес ее к уху. Длинный гудок. Все в порядке. Трубка вернулась на прежнее место. Елизаров несколько секунд постоял возле столика, а затем вновь принялся мерить шагами комнату.
Марина и Валя уже легли, но Елизаров готов был поспорить, что жена тоже еще не спит. Ждет, как и он. А дочь… Она вела себя как обычно. Хотя когда вернулась домой после вечерней прогулки, Елизарову показалось, что с ней что-то не так. В Валином взгляде появилась какая-то озабоченность, губы плотно поджаты, прячет глаза. Он слишком хорошо знал дочь, чтобы понять — с нею что-то не так. Что-то ее гложет. Но с этим вопросом он решил разобраться завтра. Сейчас его мысли были заняты совсем другим. Ну почему не звонит Сережа?..
Елизаров пристроил-таки во рту очередную сигарету, но прикуривать ее не стал. Методично перекатывал по нижней губе, ощущая запах свежего табака. Сел в кресло. Рука машинально потянулась к пульту дистанционного управления, и Елизаров включил телевизор.
На одном из каналов шел голливудский фильм, где герой-одиночка мужественно противостоял крупной террористической организации, кося врагов отечества направо и налево. Примитивный сюжет фильма не мог увлечь Елизарова. Тем более в его нынешнем состоянии. На другом канале вяло текла какая-то примитивная передача, где двое мужчин в помятых костюмах обсуждали нынешнюю политику на Ближнем Востоке. Елизаров щелкнул кнопкой на пульте. Затем еще раз и еще… Ничего стоящего. Ничего, что могло бы его отвлечь от тревожных мыслей. Он вернулся к фильму. Почему же он не звонит?.. Неприкуренная сигарета перекатывалась из одного уголка рта в другой. Часы на стене мерно, но неумолимо отсчитывали бег времени…
Голливудский герой на экране точным выстрелом из винчестера снес полголовы одному из особо ретивых террористов, когда фильм неожиданно прервали для экстренного выпуска новостей.
— Добрый вечер. В студии Анна Богатырева, и мы прерываем программу для экстренного выпуска новостей, — лицо у дикторши с длинными пепельно-русыми волосами было печальным и даже, как показалось Елизарову, слегка изможденным. — Только что нам стало известно об очередном трагическом событии. Вчера в двадцать три часа сорок минут над Подмосковьем потерпел крушение пассажирский лайнер, следующий рейсом Москва — Женева. По предварительным данным, причина этой трагедии заключается в столкновении пассажирского лайнера со сбившимся из-за разыгравшейся непогоды с курса военным самолетом…
Елизаров дернулся, как от пощечины. В горле перехватило дыхание, а в груди в области сердца он ощутил резкий леденящий прострел, заставивший мужчину инстинктивно рвануть ворот рубашки. Перед глазами все поплыло. Дальнейшие слова диктора Елизаров даже и не слышал. Чисто автоматически фиксировались и возникшие через несколько минут на экране кадры репортажа с места крушения.
— …Количество жертв подсчитывается, но, согласно уже имеющимся к этому моменту данным, число погибших не менее двухсот человек. Большинство из них дети, отправившиеся…
Елизаров закрыл глаза. Никаких сомнений в том, что именно на этом самолете летел Сережа, у него не было. И причина, по которой он не позвонил, становилась совершенна очевидной…
Трясущимися руками Владислав Всеволодович прикурил сигарету. Экстренный выпуск новостей завершился, и на экране снова возник голливудский герой-одиночка.

Глава 2

Барков вызвал к себе в кабинет только двоих. Полковника Стреженкова и майора Губицкого. Оба оперативника заняли места в креслах напротив генеральского стола и выжидательно уставились на шефа. Барков не спешил начинать этот нелегкий разговор. Предавать самого себя и подчиненных — не самая лучшая из его служебных обязанностей. Но сейчас выбора не было.
Барков отложил в сторону карандаш, который вот уже несколько минут он нервно и старательно крутил между пальцев, откашлялся и покосился на скромно сидящего в дальнем углу кабинета мужчину с густой шевелюрой и такими же роскошными седыми усами. Мужчина был в штатском, но по его осанке, посадке головы и манере держаться несложно было угадать в нем человека военного. Стреженков и Губицкий не могли не заметить присутствия постороннего в генеральском кабинете, вопросов задавать не стали. Ни одному из них это просто не пришло в голову. Надо — значит, надо. Баркову виднее.
— Анатолий Сергеевич, это полковник Стреженков и майор Губицкий, о которых я вам уже рассказывал, — Барков представил своих подчиненных седовласому незнакомцу, большая часть лица которого находилась в тени. — Они как раз и занимаются тем делом, которое… — генерал не закончил фразу, посмотрел на оперативников и сухо добавил, представляя им визитера: — А это генерал ВВС Анатолий Сергеевич Глушко.
Сотрудники ФСБ коротко переглянулись, и Стреженков кивнул. Какие-либо еще пояснения в данном случае были просто излишни. Обоим оперативникам и так стало понятным, что означает эта встреча. Дело, которое у них находилось в разработке, было связано с недавним крушением пассажирского лайнера. И если к ним пожаловал генерал ВВС, то это так или иначе связано с произошедшей катастрофой.
Барков помолчал, словно желая закрепить произведенный его последними словами эффект, и продолжил:
— Вам известно, что пассажирский лайнер разбился не просто так. Конечно, тут был и недосмотр со стороны диспетчеров аэропорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14