Негромко так сказал, вполголоса, как будто про себя, но услышали все Ц тру
довой накал иссяк, массы дружно затормозились, Мочегон заткнул фонтан, Х
урдонай прикрыл струю. Наступила тишина, но ненадолго, ее нарушил Ан. Он бы
л спокоен, чуть-чуть торжественен, слегка печален и на удивление краток.

Ц Я ухожу. Прощайте, ануннаки. И помните, что все мы когда-нибудь сдохнем.
Весь вопрос только Ц как. Я сказал.
Да уж, со спичем Ан не затянул, не изошел на красноречие, но столько было в е
го словах силы, смысла и скрытой экспрессии, так величествен был он на пор
оге своей смерти, что все присутствующие дрогнули, потупили глаза и бухн
улись на колени.
Ц О, генерал! О, отец наш!
Никто не пренебрег, все выразили респект, мужчины утирали слезы, и даже Ад
онай, даром, что крутой, не вздумал выделяться из коллектива. Да, никто не х
отел умирать.
Потом Ан попрощался с женами, особо Ц с официальной, Анту, и в сопровожден
ии друзей и своих приближенных направился в машинное отделение. Идти был
о недалеко, на инженерный уровень, сквозь хитрые препоны переборок, но пу
ть этот дался ему трудно. Ужасно тошнило, подкашивались ноги, перед глаза
ми семафорили круги. Однако он шагал, не подавая вида, являя пример железн
ой стойкости Ц родился воином, жил генералом, а уходил генералиссимусом
.
Наконец дорога на Голгофу кончилась, перед глазами Ана предстал машинны
й зал Ц масштабы, изоляция, защитные панели, веселенькие надписи, намале
ванные повсюду: «Внимание. Угроза пси-хротонов». В самом центре зала, под
заглушкой в полу, начиналась шахта гиперонового реактора. Там, в энергок
оконе, за многоуровневой защитой, бурлили, как в автоклаве, пространство
и время.
Ц Генерал, прошу вас сюда, Ц сказал с почтением главмех и потянул Ана к с
тенке, на которой красовался внушительный рубильник. Ц Мы подключились
напрямую, в обход коррект-цепей. Теперь достаточно ручку вниз, до упора, т
очнее, до первого щелчка…
Взгляд его был полон благоговения, преклонения и восхищения. И Ц непони
мания.
Ц Ясно, понял. Вниз до первого щелчка. Ц Ан дружески кивнул ему, подал для
прощания руку и грустно посмотрел на своих, скорбно пребывающих в молча
нии. Ц Ну что ж, кореша, время. Оно не ждет.
Крепко поручкался со всеми, кого расцеловал, кого обнял, кого похлопал кр
епко по плечу. Ведь столько тысяч лет вместе, в одной упряжке, по одной, вих
ляющей то вверх, то вниз дороге. Друзья…
Ц Ан!
Ц Утес!
Ц Генерал!
Тот горестно молчал, Исимуд печалился, урки катали желваки, Гиссида и Там
муз вздыхали, нервничали и судорожно лапали глаза. А Мочегон и Красногла
з, эти несгибаемые законники, пускали в унисон слезу, злую, воровскую, скуп
ую.
Ц Утес! Утес! Утес! Ну, сука, бля, жизнь, ну, сука, бля!
Ц Ну все, хорош мякнуть. Валите, Ц быстро заглушил поток страстей Ан. Ц
Время не ждет. Контакт замкну через двадцать минут. Все, увидимся на том св
ете.
Честно говоря, он вдруг почувствовал приступ тошноты и не хотел показыва
ть напоследок всем содержимое своего желудка.
Ц Да, да, Утес, увидимся в раю. Ц Все, не задерживаясь, свалили, а на Ана дев
ятым валом накатила рвота Ц жесточайшая, выматывающая, до судорог, до кр
ови. Затем наступила слабость. Резко подогнулись ноги, стремительно надв
инулся пол, перед глазами чередой пошли туманные картины. Отец, мать, Анту
, Нинти, муркот, еще маленьким, смешным зверьком. Таким трогательным, безза
щитным, забавным, вислоухим. С длинными, топорщащимися усами, с розовым со
пливым носом, с влажным треугольным языком. Очнулся Ан от боли Ц что-то ш
ершаво-мокрое, напоминающее наждак, вольно гуляло по его лицу.
«Что за черт!» Ц Он открыл глаза и непроизвольно вздрогнул, увидел над со
бой муркота. С жуткими убийственными клыками, огромной пастью и тем самы
м шершавым языком. Напоминающим наждак. В глазах у зверя светилось недоу
мение Ц впервые он наблюдал хозяина таким беспомощным и жалким, похожим
на всех прочих бесхвостых обезьян…
Ц Ну, сука. Ц Ан трудно повернулся на бок, прищурясь, глянул на часы, и вну
три у него все оборвалось. Захолодело, оделось инеем, окунулось в жуткий, б
еспросветный мрак. Пять минут. Уже пять минут, как все должно было закончи
ться, а он еще вылеживается себе в луже собственной блевотины. Словно пат
огенно-токсикозная беременная блядь. А что там, небось, творится в хроноб
оте? Как чувствуют себя, о чем думают сейчас сидящие там ануннаки? Понадея
вшиеся на него, уповающие на его мужество, доверившие ему свои жизни. А он,
а он… Стыд, как каленым железом, с головы до ног обжег Ана. Мучительным уси
лием, сдерживая рвоту, он взялся за гриву муркота, встал и медленно, шатаяс
ь из стороны в сторону, трудно дошел до стены. Глубоко вдохнул, обернулся,
глянул муркоту в глаза и, уже повисая всей тяжестью на рубильнике, вспомн
ил слова отца: «…весь вопрос только как».

Глава 2

Ц А ну дай-ка руку, Ц требовательно сказал мужик. Ц Не ссы. Плохого ниче
го не будет.
Улыбался он хорошо, искренне, бесхитростно, совсем по-детски.
Ц Так, значит, говоришь, плохого не будет? Ц не сразу согласился Свалидо
р, на мгновение задумался и с вескостью велел: Ц Кажись, не врет. Давай.
Ц На. Ц Бродов подал руку, почувствовал крепкую ладонь и осознал вдруг,
что начал видеть мир глазами Номера зэт-восемь. Элитно-патентованного б
ойца по прозвищу Гвидалбархай, что в вольном переводе со стародорбийско
го примерно означает «потрошитель». Чужие мысли, впечатления, воспомина
ния нахлынули на него волной, мгновенно закружили голову, до края загруз
или информацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16