. Алкогольное опьянение с точки зрения физиологии – это не больше не меньше, как один из вариантов центрального торможения. Внимание и самоконтроль, свойственные трезвым людям, выключаются. Отсюда утрата рассудочности, необдуманность поступков и то блаженство, легкомыслие, которое называется эйфорией. Ну что ж, я сконструирую аппарат, который заменит и алкоголь, и опий, и гашиш, поможет хоть на время уйти от всех житейских тягот, позабыть о том, что на свете царит нужда и косность, продажность и взяточничество, предательство и клевета, болезни, на лечение которых у большинства не хватает средств, потрясающая роскошь для небольшой кучки, оплачиваемая изнурительным трудом миллионов, несправедливость, которая заставляет эти миллионы сжимать кулаки от ярости, толкает их на революцию. Богатое воображение Эмерсона рисовало ему неоновые рекламы на Бродвее: “Если вы хотите перенестись в мир сказочных наслаждений и райского блаженства – покупайте аппараты профессора Эмерсона “Эйфория!”, “Если вы одержимы тоской и скукой, если ваше сердце гложет печаль, приобретайте аппарат Эмерсона!”. “Вино веселит человека, но разрушает здоровье. Аппарат профессора Эмерсона заменяет лучшие вина и совершенно безвреден!”
Радужные мечты Эмерсона прервал негритенок-служитель санатория. Мальчик подал профессору телеграмму. Мистер Митчел просил профессора срочно возвратиться в институт.
“Чудесно!” – подумал Эмерсон. Он спрятал телеграмму в боковой карман пиджака и бросил мальчишке несколько монет. “Воображаю, как обрадуется моей идее мистер Митчел”.
На следующий день он уже был в институте. Митчел приехал к десяти и, узнав, что Эмерсон сейчас в лаборатории высокого напряжения, направился туда.
– Мне надо бы поговорить с вами с глазу на глаз, – сказал он суховато, едва успев поздороваться
Догерти и дежурный инженер вышли. Митчел окинул глазами высокий, в два этажа, зал, задержал на несколько секунд свой взгляд на двух металлических шарах, укрепленных на гигантских изоляторах под потолком, и обернулся к Эмерсону.
– К сожалению, мне пришлось оборвать ваш отпуск, профессор, – сказал он, усаживаясь в кресло и закуривая.
– Я только рад этому, – заметил Эмерсон и коротко рассказал о своих намерениях.
Митчел скривился
– Искусственная эйфория?.. Занятно!.. Пожалуй, стоит покорпеть на досуге. Но сейчас это меня не интересует. – Он сделал паузу и спросил, глядя в упор на Эмерсона: – Скажите, на каком расстоянии действует ваш генератор?
– Максимум – десять метров. Однако наибольшая эффективность – в пределах пяти.
– А нельзя ли увеличить это расстояние в несколько сот, а еще лучше – в несколько тысяч раз?
Эмерсон с удивлением посмотрел на своего патрона.
– В несколько тысяч раз? – переспросил он. – Я не ослышался?.. Да это же… И какой смысл?..
– Что касается смысла, то предоставьте другим позаботиться об этом, – нахмурился Митчел. – Мне нужно знать, сможете ли вы сконструировать более мощный генератор при условии полной безопасности для здоровья?
– Я не думал об этом, – растерянно пробормотал Эмерсон. Я совершенно не думал об этом.
Он, потянувшись к столу, взял индикатор напряжения и принялся рассеянно натирать его желтую ручку суконкой.
– Мне важно знать, реальное ли это дело. Сейчас меня интересует только теоретическая сторона вопроса.
Эмерсон молчал. Он продолжал автоматически натирать ручку индикатора, потом так же автоматически поднес ее к стоящему на столе прибору. Стрелка прибора качнулась и замерла на числе 13. Глаза Эмерсона радостно блеснули.
– Вам знаком этот прибор, мистер Митчел? – спросил он.
– Эти игрушки выпускает мой завод в Детройте. Что-то вроде электроскопа. У вас в руках янтарь, по-видимому?
– Да, янтарь, – ответил Эмерсон
Он прикоснулся к прибору пальцем. Стрелка медленно поползла к нулю. Тогда он снова энергично потер янтарную ручку индикатора суконкой и опять поднес ее к прибору.
– Конечно, это игрушка, – произнес он, глядя на стрелку. – Статическое электричество. Янтарная палочка и суконная тряпка. Но… было время, когда эта игрушка повергла ученых в изумление. Ничтожный заряд. А сейчас… Вот как далеко мы ушли. – Он шагнул к пульту, укрепленному на противоположной стене, и резким движением руки включил рубильник.
Между металлическими шарами проскочила гигантская искра. Громоподобный грохот потряс здание. В комнате запахло озоном. Эмерсон выключил рубильник и снова включил его. Снова разряд.
– Теоретически можно! – решительно произнес он, возвращаясь к столу. – Я согласен заняться изысканиями в этой области.
– Вот это мне и нужно было услышать от вас, – спокойно проговорил мистер Митчел и поднялся. – Пойдемте отсюда: терпеть не могу запаха озона.

21. ЭКСПЕРИМЕНТ В КЛИНИКЕ ПРОФЕССОРА КОРОБОВА

В этот день операции в хирургической клинике профессора Коробова проходили не совсем обычно. Работали, как и всегда, четыре операционные. Наркотизаторы стояли у изголовья со своими аппаратами для наркоза. Аппараты были в полной готовности, но хирурги во всех четырех операционных сегодня обходились без них. Больные доставлялись уже спящими. Санитары бесшумно вкатывали тележку с носилками, перекладывали больных на операционный стол и так же бесшумно удалялись.
Хирурги знали, что усыпление проводится в соседней с операционным блоком комнате с помощью анестезиотрона профессора Браилова. Они были хорошо подготовлены к этому эксперименту, хорошо знали физиологическую сущность нового метода обезболивания. Знали и не могли отделаться от неприятного чувства настороженяости и тревоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49