Это свободное предприятие.
Было сказано, что Шелл Скотт нуждается в сведениях о Никки Домейно и членах его шайки, главным образом в таких, которые эти голубчики не хотели бы мне сообщить. Я не мог уточнять этот момент, но подобного намека было достаточно. Важно то, что они знали об объявлении войны и о том, что мои агенты были на поле.
Я попросил собрать подобную информацию, если удастся, о Сириле Александере и его шайке. В подобном случае всегда имелась возможность оказаться в роли куска мяса между двумя стаями диких гиен, но если Александер решил отомстить, скажем, за смерь Гизера и выступить против Домино, я хотел знать об этом заранее, если возможно.
Покончив с этим делом, я зашел в гараж отеля посмотреть, доставили ли сюда мой «кадиллак». Он был на месте. Я сел в него и отправился в полицейское управление на окраине Лос-Анджелеса встретиться с Сэмсоном.
Он сидел на четвертом этаже, там дежурило двое офицеров. Они пили кофе из бумажных стаканчиков. Я помахал им рукой и прошел к запертой двери капитана Сэмсона. В этот момент кто-то произнес у меня за спиной:
– Здорово, Шелл. Что привело вас сюда?
Он замолчал, как только я повернулся к нему лицом, и он смог хорошенько его рассмотреть. Фактически, оно уже не было таким устрашающим. Правда, шишка на лбу оставалась достаточно крупной, но слегка побледнела. Правое ухо все еще было красным и в царапинах, а на правой припухшей щеке выступили синяки. Ну, и огромный синяк под глазом.
– Доброе утро, Билл, – сказал я.
Это был лейтенант Роулинс, другой мой друг в полиции. После Сэмсона я считал его одним из наиболее опытных детективов, которых когда-либо знал. Он носил гражданский костюм: недавно отутюженный синий пиджак, серые брюки, белоснежную рубашку и светло-серый галстук. Красивый парень, выглядевший моложе своих лет, хотя и был на два года старше меня.
– Что вы тут делаете? – продолжал я, – я не знал, что вы дежурите днем.
– Я не дежурю, просто после вчерашней стрельбы вызвали дополнительных сотрудников.
– Вы говорите о Гизере?
– Да. Подлинное имя Гарри Дайк, если вас это интересует.
– Да. Что-нибудь прояснилось?
Он покачал головой.
– Ничего стоящего.
– Возможно, позднее что-то будет у меня. Всего лишь возможно, я не уверен.
Билл приподнял бровь.
– Вы имеете в виду убийцу Дайка?
– Угу. Но пока на это нельзя рассчитывать. Предполагается, что я узнаю это имя от, ну, скажем, от одной ведьмы.
Он был давно со мной знаком, поэтому не стал ничего говорить по этому поводу. Только «да-а, прекрасно».
– Сообщите мне, когда разрешите дело. Вы не рассказали, что с вашим лицом. Кто его обработал?
– Никки Домейно и пара его ребят.
Неожиданно он насторожился.
– В самом деле? Полагаю, вы этого заслужили.
– Ходил по злачным местам.
– Мы считаем, что с Гизером расправился он, но уличить его не удается. Почему он набросился на вас?
Он наклонился ближе, вглядываясь в мою физиономию.
– Но ведь он вас не убил, правда?
Я рассмеялся.
– Заходите послушать, что я расскажу Сэму. Он у себя?
Он кивнул, мы подошли к двери, постучались для порядка и вошли.
Сэмсон сидел за своим столом и казался таким же широким и солидным, как его стол. Он – рослый и сильный человек с упрямой челюстью, при взгляде на которую тебе приходит в голову, что она бы вышла победительницей из столкновения с грузовиком. Он поднял голову от заваленного бумагами стола, его карие глаза задержались на моей физиономии.
Потом взял незажженную сигару из пепельницы и сунул себе в рот.
– Ну, – проворчал он сквозь зубы, – вид у тебя потрясающий.
– Главное, что я чувствую себя неплохо, – отпарировал я, потом наклонился и изучил его лицо точно так же, как Роулинс только что рассматривал мое.
– Сэм, ты забыл побриться сегодня утром?
Он, конечно, не забыл. За долгие годы нашего знакомства я видел всего дважды щетину на этих щеках. Просто он просидел за своим столом всю ночь.
– Я сломал свою бритву, – проворчал он. – Какого черта тебе надо?
Я подтянул стул к себе. Роулинс облокотился о стену, и я подробно описал им события прошлого вечера, ничего не упуская. Заканчивая, я сказал:
– Так что, уйдя отсюда, я позвоню Сирилу Александеру. Если повезет, я натолкнусь на его чудовищную доченьку и выпытаю у нее имя парня, «ухлопавшего» Гизера. Вообще-то она сама могла бы это сделать.
Сэмсон засмеялся. Я не сказал ничего особо забавного. Его смех становился все более громким, раскатистым. Приоткрылась дверь, дежурный коп просунул голову, его физиономия выражала растерянность, но он тут же втянул ее назад. Видимо, такие приступы веселья у капитана Сэмсона случались не часто, возможно, вообще не случались. И коп, видимо, подумал, что капитан не выдержал напряжения.
– Может так оно и было?
Он почесал свои с проседью волосы, пару раз еще усмехнулся и наконец успокоился.
– Ох, это замечательно! Великолепно!
Я подумал, что он заведется снова, но капитан взял себя в руки.
Сэм выдвинул ящик письменного стола, достал конверт из толстой бумаги, открыл его, нашел какой-то листок и взглянул на него.
– Да, вот оно. Я так и думал. Шелл, ты доставил мне огромное удовольствие. Поверишь ли, я совсем упал духом и вдруг такое...
Он снова захохотал.
– Забавно, – сказал я.
Сэм вытер слезы, выступившие на глазах, потом снова посмотрел на бумагу, которую держал в руке.
– Зазу Александер, это правильно, – заговорил он уже серьезно, – это его дочь. Вчера вечером, дай-ка посмотреть, ей было двадцать два года и семнадцать дней.
– Да нет, Сэм, семнадцать лет. Ты переставил цифры. Она сама мне сказала, что ей семнадцать, а...
Я замолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49