— Это пойдет на банковский счет. — И глядя на меня, кладет чек в карман.— Вот что значит ценить деньги! Вот что значит учиться стоять на своих ногах!— Вы правы. Важный урок, — кивает Нев, не забывая прикладываться к кружке. — Кстати, Эмма, совсем забыл: в какой области ты делаешь карьеру на этой неделе?Я впервые встретила Нева как рчз после того, как ушла из агентства недвижимости, чтобы стать фотографом. Два с половиной года назад. И с тех пор при каждой встрече он повторяет ту же шутку. При каждой чертовой...«О'кей, успокойся. Цени свою семью. Цени Нева».— По-прежнему маркетинг, — весело смеюсь я. — Вот уже больше года.— А, маркетинг. Прекрасно. Прекрасно!Все смолкают. В комнате тихо, если не считать голоса комментатора. Внезапно отец и Нев хором охают, словно на поле произошла непоправимая трагедия. Впрочем, через минуту вздох повторяется.— Ладно, — говорю я, — если вы так заняты... Встаю с дивана и иду к двери. Мужчины даже не оглядываются.В прихожей я поднимаю картонную коробку, которую привезла с собой. Выскальзываю в боковую калитку, стучусь во флигель и осторожно приоткрываю дверь:— Дед?Дед — отец мамы, он живет с нами с тех пор, как десять лет назад перенес операцию на сердце. В старом доме в Туикнеме у него была всего-навсего спальня, но тут места больше, теперь в его распоряжении целый флигель, сбоку от дома, с двумя комнатами и крохотной кухонькой. Дед сидит в любимом кожаном кресле, по радио передают классическую музыку, а на полу перед ним штук шесть картонных коробок, набитых всякой ерундой.— Привет, дедушка, — говорю я.— Эмма! — Он поднимает голову, и лицо его мгновенно светлеет. — Дорогая моя! Иди сюда!Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и он крепко стискивает мою ладонь. Кожа на ощупь сухая и холодная, а волосы побелели еше больше с тех пор, как мы виделись а последний раз.— Я принесла тебе «Пэнтер бар», — объявляю я, кивнув на коробку.Дедушка просто помешался на энергетических плитках «Пэнтер», впрочем, как и все его друзья по боулинг-клубу, поэтому я бросаю на ветер бешеные деньги, покупая ему целую упаковку каждый раз, когда еду домой.— Спасибо, любовь моя, — расплывается в улыбке дед. — Ты хорошая девочка, Эмма.— Куда мне их поставить?Мы беспомощно оглядываем захламленную комнату.— Что, если там, за телевизором? — спрашивает наконец дед.Я пробираюсь через завалы, плюхаю коробку на пол и возвращаюсь, стараясь не споткнуться.— Послушай, Эмма, вчера я прочел крайне тревожную статью, — начинает дед, когда я сажусь прямо на очередную коробку. — Насчет безопасности в Лондоне.Заявление сопровождается внимательным взглядом.— Надеюсь, ты не ездишь по вечерам в общественном транспорте?!— Э... почти нет, — неуверенно отвечаю я, скрещивая пальиы за спиной. — Только время от времени, когда нужно срочно...— Ни в коем случае, дорогая! — взволнованно перебивает дед. — Там пишут о тинейджерах в черных масках, с выкидными ножами. Они буквально наводнили метро. Пьяные болваны, разбитые бутылки, стекла, которыми выкалывают прохожим глаза...— Все не так уж плохо...— Эмма, не стоит так рисковать, чтобы сэкономить на такси...Я совершенно уверена, что, если спрошу деда, каков, по его мнению, средний тариф у лондонских таксистов, тот ответит: «Пять шиллингов».— Честно-честно, дед, я очень осторожна, — уверяю я. — И часто беру такси.Иногда. Примерно, раз в год.— Лучше объясни, что это ты делаешь? — спрашиваю я, спеша сменить тему.Дед тяжело вздыхает:— На прошлой неделе твоя мать расчищала чердак. Вот я и разбираю, что нужно выбросить, а что оставить.— Идея неплохая. — Я оглядываю кучи мусора на полу. — Это на выброс?— Нет! Это я сохраню!Для пущей верности он даже кладет ладонь на крышку.— В таком случае где то, что нужно выбросить? Молчание. Дед старательно избегает моего взгляда.— Дед! Нельзя же утонуть в мусоре с головой! — восклицаю я, стараясь не засмеяться. — Ну к чему тебе старые газетные вырезки? А тут что? — Я выуживаю из-под груды вырезок старый йо-йо Игрушка, чертик на ниточке.

. — Это тебе зачем?— Йо-йо Джима, — вздыхает дед и тянется к игрушке. Взгляд его смягчается. — Милый старина Джим.— Кто такой Джим? — недоумеваю я. В жизни не слышала ни о каком Джиме. — Твой друг?— Мы встретились на ярмарке. Провели вместе день. Тогда мне было девять.Дед рассеянно вертит в пальцах йо-йо.— И там же подружились?— Никогда его больше не видел. — Он рассеянно покачивает головой. — Но так и не позабыл.Беда в том, что дед никогда и ничего не забывает.— А как насчет этого? — продолжаю я, вытягивая пачку рождественских открыток.— За все годы не выбросил ни одной, — объявляет дед, пристально меня оглядывая. — Когда дотянешь до моих лет и поймешь, что люди, которых ты знала и любила, начинают уходить навсегда, сама захочешь сохранить что-то на память. Даже самую мелочь.— Понимаю, — растроганно шепчу я. Тянусь к ближайшей открытке, открываю и... — Дед! Да ведь это от фирмы Смита по ремонту электрооборудования. За шестьдесят пятый год!— Фрэнк Смит был очень хорошим человеком, — заводит дед.— Нет! — Я решительно швыряю открытку на пол. — Это все вон! И тебе ни к чему память о... — Я разворачиваю следующую. — ...газовой компании. А двадцать старых экземпляров «Панча»? — Я безжалостно отбрасываю газеты. — Это еще что такое?Снова сую руку в коробку и вытаскиваю конверт со снимками.— Здесь те, кого ты действительно...Тонкая игла входит мне в сердце, и я осекаюсь на полуслове.В моей руке снимок, на котором мы с папой и мамой на скамейке в парке. На маме платье в цветочек, на папе — дурацкая соломенная шляпа, я сижу у него на коленях, с роженым в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15