В тот день у него душа не лежала, чтобы Оксанка ехала с нами, но с начальством не сильно-то и поспоришь. Мы отстреливались. Потом я услышал, как она сзади вскрикнула, Валек закричал: «Ксюха!». Я повернулся. Она лежала на спине с открытыми глазами, а Валек стоял над ней на коленях. Его автомат валялся в двух шагах. Я понял, что Оксанка мертва. Повернувшись назад, я увидел душмана, который целился в Валька. Это все происходило в считанные доли секунды. У меня оставалось совсем мало патронов в магазине, я выстрелил их все, почти не глядя, и прыгнул на Валика. Мы вместе упали на землю. В душмана я все-таки попал, но он, видно, тоже по инерции продолжал стрелять, потому что мне показалось, что в спину мне вбивают горячие гвозди. Очнулся я уже в госпитале. Валек лежал на соседней кровати. Он был ранен в плечо и руку. Его отправили домой раньше, меня на неделю позже.
– А Оксану действительно убили?
– Да. Валик очень тяжело переживал её смерть. Да и у меня дрянной осадок на душе остался. И после всего этого, и после самой войны…
– Влад, а ты смог бы убить человека? – Ника пристально посмотрела ему в глаза.
– Смотря, при каких обстоятельствах. Тогда смог.
– Тогда… А, может, ты не убил его?
– Убил. Знаю, что убил. И не только его. Мы не один раз так раненых возили.
– Тебе было страшно, когда ты в них стрелял?
– Нет. Мне было гораздо страшнее, когда стреляли в нас. И совсем страшно, когда стреляли в Валика, – жестко ответил он.
– А потом? Когда стреляли в тебя дома?
– Не знаю. Никогда не думал. Я просто всё слишком хорошо помню. Когда хотят убить тебя самого, то совсем не страшно… Тогда страшно не было…
– Того, кто стрелял в тебя дома, ты смог бы убить?
– Да. Но на тот момент у меня с собой не было оружия.
– И тебе бы не было страшно?
– Нет. Кстати, я неплохо владею оружием.
– Каким? – Ника снова удивленно смотрела на него.
– Пистолетом, ножом. У меня есть пистолет.
– Зачем? – она смотрела почти испуганно.
– Не помешает.
– А охрана у тебя тоже вооруженная?
– Да. Но я же тебе говорил, что это дядина прихоть.
– Скажи, и у сына твоего есть охрана?
– Есть.
– Зачем?
– Однажды со мной решил посчитаться один не слишком умный парень. Он нанял ребят, Алика подловили, когда он шел с дискотеки, и избили. Он пролежал две недели в больнице. С тех пор у него есть охрана. Тебя это шокирует?
– За что с тобой хотели посчитаться?
– Там, где большие деньги, всегда есть разборки. Не я их начинал. Человечек просто хотел стаскать с меня денежки и не ожидал, что я обращусь в органы. Но до этого успели попробовать меня достать через Алика.
– Влад, а если я выйду за тебя замуж, то и у меня будет охрана? – она смотрела на Владислава почти со страхом.
– Вообще-то, возможно и будет. А почему это тебя так напугало?
– Ты же сам говорил своему дяде, что ты не малое дитя и не на зоне. Это что ходить как под конвоем? Постоянно за спиной будет гориллоподобный малый.
– Почему как под конвоем? Моих телохранителей ты видела. В общем, нормальные ребята, кстати, с высшим гуманитарным образованием. У Алика тоже. Его просто привозят в школу и увозят оттуда. Если идет с девочкой на дискотеку, охранник идет с ними, вроде бы как компанию составляет. Он нормально воспринимает своего телохранителя, можно сказать, что они дружат. Я своих хлопцев иногда гоняю, потому что они больно уж добросовестно исполняют свои обязанности и пытаются вести себя как няньки.
– Им хорошо платят?
– Конечно. У меня в фирме народ на зарплату тоже не жалуется.
– И охрана у тебя всё время вооруженная?
– Да. И у Алика тоже. Что тебя так шокирует? – он удивленно смотрел на Нику.
– Я просто представила себя в сопровождении телохранителя, и мне стало дурно. Я не хочу всего этого. Понимаешь? Я не хочу лезть в эту грязь.
– Почему грязь?
– А как это все назвать? Ты так легко говоришь о том, что можешь убить человека, что у тебя и у твоей охраны есть оружие. А завтра что, вы спокойно начнете все постреливать?
– Ника, успокойся, – он хотел обнять её, но она вывернулась из-под его руки. – Ты просто не совсем правильно меня поняла. Я не имел в виду, что легко могу убить человека. Я убивал душманов только тогда, когда стреляли в меня и моего брата. По-твоему, было бы лучше, чтоб меня убили? – Владислав закурил. Ника не ответила, и он продолжил. – Я терпеть не могу смерть. Своей я не боюсь, у меня была клиническая смерть и я знаю, что там и что умирать не страшно. Все-таки я врач–реаниматор и я делал всё, чтобы не дать человеку умереть. В основном мне это удавалось. Но сейчас не об этом разговор. Если есть оружие и кто-то ним умеет пользоваться, в данном случае мои ребята и я, это далеко не гарантия того, что мы начнем, как ты сказала «спокойно постреливать».
– Все равно, я так не могу и не хочу! – у Ники задрожали губы. – Это все просто ужасно!
– Чего ты не можешь и не хочешь?
– Ничего этого! Я не могу быть с тобой, зная все это!
– Ника, перестань, успокойся, – он обнял её и прижал к себе. – Все будет, как ты захочешь. Я распущу охрану и продам пистолет.
– Нет… Отпусти меня… Вообще, я хочу домой, – она оттолкнула Владислава. По её щекам текли крупные слезы. – И вообще, больше не приходи…
– Почему? – Владислав помрачнел.
– Я не смогу жить со всем тем, что было, что я узнала.
– Хорошо. Успокойся, и пойдем домой, – его голубые глаза приобрели стальной оттенок.
– Я сама дойду, – Ника поднялась и начала одеваться.
– А это уж дудки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16