«Попала в сказку! – подумала Ника, – Их здесь ещё и двое. Что дальше?». Мужчина вышел из машины и открыл дверь перед Никой.
– Выходи, – предложил он.
– Босс, там Дан Саныч звонил, – обратился к нему второй. – Просил перезвонить.
– На, тачку поставь и можешь быть свободен до утра, – он бросил ключи от машины.
– Как свободен, Влад Палыч?
– До утра. Я должен повторить дважды? – в его голосе послышалось недовольство.
– Нет, но что скажет Дан Саныч? – растерянно произнес второй.
– Я могу тебе сказать, что если ты будешь проявлять обо мне такую отеческую заботу, то будешь свободен насовсем. Завтра сутра ты или Сергей?
– Сергей.
– Все. Спокойной ночи. До завтрашнего вечера.
– Спокойной ночи, босс.
– Идем в дом, – обратился мужчина к Нике. – Не обращай внимания.
– А кто это? – удивленно спросила Ника.
– Это мой конвоир, – спокойно ответил мужчина, гостеприимно открывая перед ней дверь. – Проходи.
– Конвоир? – ещё больше удивилась Ника.
Чуть ли не с порога ноги утопали в ковре почти по щиколотку. Они прошли в комнату с камином. Здесь стоял рояль, журнальный столик, три глубоких уютных кресла, на стенах висело несколько карандашных пейзажей. Хозяин включил торшер и выключил верхний свет.
– Ну, не конвоир, телохранитель. Какая разница? Это все прихоть моего дяди. Кстати, нужно ему перезвонить. Ты извини, я быстро. Устраивайся поудобней.
Ника села в кресло и ещё раз оглядела комнату. На каминной полке стояли две рамки с фотографиями, но с её места рассмотреть их было не как. Ещё там стоял очень изящный подсвечник и какая-то вазочка с росписью золотом. На журнальном столике стояла бронзовая пепельница, лежала пачка сигарет «Труссарди» и зажигалка.
Мужчина взял трубку радиотелефона и набрал номер.
– Дан, это я, – сказал он невидимому собеседнику. – Да, уже приехал… Нет, не один… Какая тебе разница? Нет, не с Эриком… Я его отправил до утра… Спать домой отправил… Дан, я не на зоне и не маленький ребенок. Нянька мне не нужна… Ну, тогда ты не впадай в детство… Все нормально, не волнуйся. Алик спит?… Ну, хорошо. Скажи я завтра сам заеду за ним перед школой. Все, спокойной ночи, – он нажал кнопку отбоя и повернулся к Нике. – Теперь я свободен. Давай знакомиться, а то уже почти час вместе и имен не знаем. Меня зовут Владислав, просто – Влад.
– А меня Вероника, просто – Ника.
– Богиня, – он пристально посмотрел на неё.
– Такое скажешь, – Ника смутилась.
– Мне виднее. Кофе хочешь?
– Хочу.
– Тогда поскучай немного.
– Может тебе помочь?
– Спасибо, я сам. Тебе с сахаром или так?
– Так. Курить можно?
– Да, сколько угодно.
Он вышел. Ника закурила и подошла к камину. В одной рамке была фотография Владислава и, по-видимому, его брата-близнеца. Разобрать, кто есть кто, было невозможно, так они были похожи. В другой рамке была фотография очень красивой женщины, немного старше Владислава, на ее губах застыла задумчивая улыбка и взгляд был немного грустный. В углу фотографии была сделана, судя по дате шесть лет назад, надпись: «Моему Владу, моему мальчику, с любовью. Дина». В соседней комнате что-то тонко звякнуло, и Ника поспешила сесть на место. Вернулся Владислав с двумя чашечками ароматного кофе, бутылкой коньяка и двумя пузатыми бокалами на коротких ножках. Он налил понемногу коньяка в бокалы, один протянул Нике.
– Давай по чуть-чуть.
Еще в машине Ника уловила слабый запах спиртного от своего спутника и теперь, улыбнувшись, спросила:
– По-моему ты уже чуть-чуть попробовал. Домой меня потом довезешь?
– Довезу. В меня ещё много влить можно.
– Ну, если ты так уверен, тогда давай. За что пьем?
– За что хочешь. Давай просто так… – он почему-то тяжело вздохнул. – Извини, я сегодня пью не чокаясь.
– Это не имеет значения.
Они отпили понемногу коньяка. Кофе, который сварил Владислав, был просто великолепен. Владислав закурил, выпустил струйку дыма и задумчиво посмотрел на Нику. Сейчас, при нормальном освещении, она могла рассмотреть его. Это был мужчина около тридцати, необычайно красивый: у него были высокий лоб, небольшой чуть заметный шрам на левом виске, ровный, классической формы нос, большие удивительно голубые, точно небо в июле, глаза, красиво очерченные черные брови и длинные черные ресницы, чувственный рот с губами хорошей формы и твердый, упрямый подбородок. Ещё у него были густые, мягко вьющиеся, совершенно белые, даже с каким-то голубоватым отливом, волосы. В левом ухе блестела золотая серьга. Взгляд у него был грустный и усталый.
– Ты не возражаешь, если я сниму пиджак? – спросил он.
– Нет. Вообще-то можно и не спрашивать – ты у себя дома.
– Я не хочу, чтобы ты что-нибудь поняла превратно.
Он снял пиджак и остался в черной рубашке с воротником «стойкой» и золотой сколкой с цепочкой. Бросив пиджак в свободное кресло, он подошел к окну, распахнул створки и задернул до половины шторы.
– Так, пожалуй, посвежей будет, – сказал он, возвращаясь на свое место.
– Без охраны окна открывать не боишься? – пошутила Ника.
– А что, тебя кто-нибудь может украсть, с кем я не справлюсь?
– Тогда зачем тебе охрана? Тебя вроде бы ростом Бог не обидел и кулак, покажи-ка, с мою голову будет.
– Это прихоть моего дяди. Не хочется обижать старика.
– По-моему, ты и своего охранника уложить можешь.
– Вот тут-то ты и ошиблась.
– Неужели? – удивилась Ника.
– Троих, таких как он, и без особого труда. Это без шуток. Проверял.
– Тогда я не понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16