Решил обойтись без драки? Как бы не так! Это Валентин может думать, что для сюзерена не все средства хороши. Придд не знает ни про гоганов, ни про Тарнику, ни про Удо, но ты-то?! Если приспичило переть на рожон, свалил бы оправдание на отсутствующих вассалов, а сам согласился с Рокслеем… Стало бы шесть к шести, Альдо так и так пришлось бы вмешаться, но он записал бы маршала в верные дураки и успокоился…
– … очевидность вины герцога Алва пред государем и Создателем не вызывает сомнений…
Джереми придется прикончить, из мерзавца выйдет чудесный кэналлиец. Пусть думают, что люди Люра взялись за старое. Труп Бича отвлечет от Карваля, а Дику это не повредит. Дик единственный, кто остался по одну сторону реки с сюзереном, не считая всякой швали и Рокслея, но Дэвид после Доры не живет.
– … несмотря на злонамеренное упорство обвиняемого, ему не было отказано в его праве. Судьбу герцога Алва решили те, кто равен ему по рождению, но не запятнал себя преступлениями против короля и Создателя. И да будет по слову их!
Торопливый бархатистый голос смолк, и к холоду прибавилась тишина. Послы, судейские, гости смотрели на обвиняемого, обвиняемый смотрел в окно, а у Робера в голове Багерлее мешалась с Сагранной. Ледяная горная синева разрывала раскаленную сухую тьму и меркла, оставляя на губах привкус соли.
– Именем Создателя и во имя Его, – зеленый судебный пристав, настоящий гигант, ударил жезлом, и где-то со звоном сломался невидимый клинок, – именем Великой Талигойи и во имя ее, слушайте его величество!
– Слушайте его величество, – повторили приставы поменьше, грохая о пол окованным медью деревом. Робер облизнул прокушенную губу, пытаясь ухватить что-то важное, крадущееся по самому краю затопившей душу пустоты. Проклятая память плясала ренквахскими холодными огнями, куда-то тянула и гасла среди трясин.
– Государь встает, – напомнили приставы, – всем встать во имя Справедливости.
Звякнули, столкнувшись, пять тяжелых золотых цепей – король… Король? Молодой человек в белых штанах, белых сапогах, белом камзоле, только и всего.
– Государь встал. Слушайте его величество!
Поднялся ли Левий? За двойным рядом гимнетов малорослого кардинала не разглядеть, но Ворон остался сидеть, только отвернулся от окна. Теперь он смотрел прямо на Альдо. Без ненависти, без усмешки, без сострадания.
– Рокэ Алва, глава Дома Ветра! – Альдо заговорил раньше, чем следовало. И быстрее. – Эории Великой Талигойи признали тебя виновным. Мы сказали, а ты слышал. Ты ответишь за свои преступления сполна. Мэратон!
– Орстон! – Вот теперь Алва поднялся. Стремительно и неожиданно, словно выброшенное пружиной лезвие. – Ты сказал, я слышал. Ты сказал, и тебя слышали. Что ж, эории Великой Талигойи, я к вашим услугам. Предлагаю шпагу и кинжал, но готов и на что-нибудь более гальтарское.

3

Ворон – Повелитель Ветра, он не должен драться с Альдо! Это ошибка! Святой Алан, это ошибка! Скрестить шпагу с судьями может только Ракан, или все-таки нет?!..
– Герцог Алва, – чтобы перекрыть поднявшийся гул, гуэций почти кричал, – ваша бравада неуместна! Вы не на дуэли, а перед лицом Высокого Суда… С вами никто не станет драться.
– Станут, – отрезал Ворон, – и не кто иной, как эории Кэртианы. В строгом соответствии с гальтарскими традициями. Законы, господин Кортней, они вроде болота. Если вы перешли замерзшую Ренкваху и не заметили, не спешите лезть туда же летом.
Это такая же ложь, как с озером. Адгемар поверил, принял ультиматум и погиб. Альдо тоже погибнет, если примет вызов, но Ворон врет! Повелителей Ветров казнили стрелами, и только Ракан погибал в бою или уходил в пещеры…
– Только Ракан посылает вызов обвинителям. – Слава Создателю, Альдо знает правду. – А вы, несмотря на все ваши преступления, не Ринальди.
– Верно, не Ринальди. – Лицо Ворона было злым и веселым, словно за карточным столом, и Дикону стало жутко. Потому что Килеан проиграл, когда не мог проиграть, а ворон убил орлана, хотя это и было невозможно. – Герцог Окделл, вы читали о Беатрисе. Отвечайте, что вы помните?
– Ринальди не должен был драться с Эридани! – закричал Дикон. – Первым был Лорио Борраска… Он… Эр Рокэ, вы не можете драться с… с Альдо!
– Юноша, – Ворон сверкнул зубами, – неужели вам запомнились только мучения гордой эории? Эридани не скрестил меч с братом, потому что промолчал. Произнеси анакс «виновен», он бы дрался, хоть и после Лорио, ведь тот был истцом и оскорбленной стороной, а Эридани только судьей. У нас оскорбленным себя полагает господин в белом. Значит, он будет драться первым. Или не будет… В последнем случае вам остается залезть на стол и закричать, что «эр Альдо не трус»…
Окровавленные перья на колючих, багровых от ягод ветках, сквозь сухую траву просвечивают черные сапоги, трещит, разгораясь, костер…
– Первым буду драться я! – Ричард схватился за шпагу, словно поединок уже начался. – Я вызвал эра Рокэ после Эстебана, он принял вызов. Я дерусь первым…
– Герцог Окделл, помолчите! – В голосе Альдо было что угодно, но не облегчение. – Если принять вызов – наше право и обязанность, мы его никому не уступим, но законники не могут знать право хуже военных. Фанч-Джаррик, сколько правды в том, что говорит этот человек?
– В царствование Эрнани Святого прецедента не было, – круглое личико кривилось, морщилось и больше не казалось младенческим, – никто из осужденных не дрался с судьями, иначе это вошло бы в анналы. В годы правления Эрнани было осуждено шестьдесят четыре эория. Все приняли приговор достойно и смиренно, все…
Ворон усмехнулся, и чиновник замолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21