Мне не нужны боевики… пока что. Мне нужны профессионалы тайной войны. Ты таковым не являешься. Будут обиды и гордые позы?
— Нет, сукин ты кот, — после короткого молчания сказал Довнар с грустной покорностью судьбе.
— Вот за это я тебя и ценю, — ухмыльнулся Данил. — Нет в тебе капризности… Жора, ты мне все же понадобишься, и немедленно. Без дураков.
Тело мы сегодня же отправим в Москву, к Тогоеву, поскольку это наш единственный шанс. Если какая-то химия все же применялась, Тогоев ее найдет, он специалист от Бога. Не всем доступна хитрая химия, быстро исчезающая из организма покойного. Далее. У нас есть еще одна соломинка. Здешние эксперты ограничились тем, что констатировали «воду в легких». Абстрактную воду. Меж тем спецам вроде Тогоева нетрудно будет отличить хлорированную водопроводную воду от воды из озерца.
— Думаешь?..
— Говорю же, это одна из двух соломинок, — сказал Данил. — Если это все же было устранение, гораздо проще, приведя человека в состояние полной отключки, сначала утопить его в ванной, а уж потом отвезти тело к озеру, куда быстренько и спустить, не рискуя, что одержимая бессонницей бабуля успеет встревожиться. Топить бесчувственного в озере, на месте — значит потратить гораздо больше времени, да и риск несравним… В общем, я тебе не пустячки поручаю. Да, и еще одно поручение будет…
Минут через пять, когда все обговорили до мельчайших деталей, он вышел из комнаты. С подоконника встал Паша, кивнул:
— Полная икебана. Дама выпила «заряженной» водички, часок подремлет, а потом еще долго будет пребывать в нужном психологическом состоянии… Что дальше?
— Сиди здесь, — сказал Данил. — Проконтролируй Багловского, пусть попроворнее крутится. Через часок я, наверное, вернусь от «кротов» и поработаю с Верочкой… Что мнешься?
Паша покрутил головой, оглядев пустой коридор, понизил голос до конспиративного шепота:
— Данил Петрович, они нас моментально приняли в аэропорту. Значит, прекрасно знали, кого следует принять?
Данил столь же тихонько фыркнул:
— Угу. Как выразился Честертон, по другому, правда, поводу, это и есть самая темная сторона дела… Ладно, мне пора.
Вернувшись в комнату, подхватил транзистор, сунул его в пластиковую сумочку и направился к выходу. Сев за руль осиротевшей белой «четверки»
(снабженной, между своими говоря, мотором гораздо лучше «жигулевского»), нажал нужную кнопку. Без особого удивления наблюдал, как ярко-зеленая линия в нужном окошечке сломалась острым зигзагом, да так и осталась в этом положении. Что ж, следовало ожидать…
Где-то в недрах климовской машины был установлен «маячок», беспрестанно посылавший сигнал, — чтобы те, кто его установил, в любую минуту могли узнать, где машина находится. При нужде «маячок» нетрудно найти и выковырять, но пока что такой нужды нет… Гораздо важнее, что одежда самого Данила пока что «чистая», ни единый вражина пока что не присобачил в толчее, якобы нечаянно задев, какую-нибудь микроштучку, выполнявшую те же функции «маячка».
Он включил мотор и неторопливо поехал от особнячка. Нигде не видно было ни «Тойоты», ни «девятки» — что, оставили в покое? Держи карман шире…
Держась на приличном расстоянии, следом двинулся красный «Фольксваген» не самой последней модели. «Пожалуй что, не держава», — подумал Данил. Ни одна серьезная государственная спецслужба не пустит в «наружку» ярко-красную машину. Разве что государственная спецслужба решит прикинуться клубом дилетантов… стоп, стоп. При куцем объеме информации не стоит пока что громоздить в кучу всевозможные «если», «быть может» и «разве что».
Вскользь глянув в зеркальце на «Фолькс» (в злокозненности намерения коего уже не осталось никаких сомнений), он нудным голосом замурлыкал под нос:
Любо, братцы, любо, Любо, братцы, жить…
Согласилась энта Люба Эскадрон наш обслужить…
«Фольксваген» старательно повторял все маневры Данила, хотя тот ехал уже не столь бездарно, как из прокуратуры, но все равно старательно изображал робкого новичка, едва-едва набравшегося смелости расстаться с буквой «У» на стекле, но не обретшего от этого ни мастерства, ни опыта. Минут десять колесил в районе Академии наук, чтобы преследователи окончательно привыкли к его бездарно-черепашьему стилю вождения, расслабились и заскучали. За это время успел прокрутить в уме во всех деталях, как будет отрываться и где.
Потом пришлось постоять на перекрестке, уже не по своей вине — дорогу загородили два грузовика и автоподъемник, долго маневрировавшие под надзором гаишников, чтобы втиснуться на узкую, заставленную машинами улочку имени поэта Колыса. Грузовики были нагружены наглядной агитацией, огромными, натянутыми на рамы полотнищами, в совокупности, определил Данил с ходу, составлявшие герб Рутенской Советской Социалистической Республики, сиречь нынешний герб Рутении. Словно в союзе нерушимом республик свободных в старые времена, столица активно прихорашивалась по команде сверху. В преддверии грядущего праздника. Батька Лукашевич в свое время, глазом не моргнув, отменил установленный прежней «владой» День независимости и в ранг государственного праздника номер один возвел дату провозглашения Рутении советской и социалистической. Через несколько дней этому эпохальному событию исполнялось круглых восемьдесят годочков, что должно было быть отпраздновано с помпой, фейерверками, военным парадом и публичной речью Батьки на площади Победы.
Наконец перекресток опустел, уехали гаишники, и притомившаяся лавина машин рванула вперед. Все еще держась в крайнем правом ряду, Данил вырулил на широченный проспект — бывший Ленина, а ныне рутенского первопечатника Филиппиуса Скажины (у Батьки как-то не дошли руки переименовать его еще раз).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18