А Натте, между прочим, был пьяный — неудивительно, что он городил чепуху.
— Ну а сон? — спросил Давид. — Что ты на это скажешь?
Да, сон действительно странный! Тут не поспоришь.
— Наверное, у тебя шестое чувство, — предположила Анника.
— А что такое, по-твоему, шестое чувство? А? — не унимался Давид. На это Аннике ответить было нечего.
Селандерское поместье стояло немного на отшибе, за деревней. Это был большой белый дом, окруженный полузаросшим парком. Рядом живописно протекала река, вокруг были лиственный лес и луга. Здесь можно было совершать замечательные прогулки, и из усадьбы получился неплохой пансион, но вообще место имело немного запущенный вид. Сюда никогда не приезжало много гостей одновременно. В основном это были знакомые фру Йорансон, одинокие люди, которые просто хотели подышать деревенским воздухом. Фру Йорансон снимала это поместье, но не владела им.
Когда дети добрались до места, высокая железная калитка была приоткрыта. Они прошли по аллее. Впереди шагал Юнас с включенным магнитофоном.
— Добрый день! Говорит Юнас Берглунд! Сейчас без одной минуты одиннадцать, и мы с коллегами подходим к Селандерскому поместью, чтобы нанести визит фру Йорансон. Если вы помните, эту пожилую даму мы видели вчера при очень странных обстоятельствах…
— Слушай, Юнас, твой магнитофон сейчас совершенно некстати. Мы пришли сюда не для того, чтобы играть в сыщиков! — сказала Анника.
Наверху открылось окно, и появилась голова фру Йорансон.
— Здравствуйте, дети! Не могли бы вы войти через кухню? А то я только что вымыла пол в большой прихожей.
— Какой прием! — прошептал Юнас. — Что я вам говорил?
Ребята обошли дом кругом. Фру Йорансон спустилась и открыла им. Хотя и Юнас, и Анника много раз видели ее в магазине, сейчас они как будто впервые по-настоящему ее разглядели. Раньше они считали фру Йорансон вполне обыкновенной, неприметной пожилой женщиной, вечно таскавшей с собой кучу вещей и всегда куда-то спешившей — на такого человека не особенно-то обратишь внимание.
Но она оказалась совсем не такой обыкновенной, как они думали. Вид у нее был настороженный, а карие беличьи глазки, казалось, видели все. Здесь, у себя дома, фру Йорансон и двигалась совершенно иначе — она семенила. У нее было круглое, сильное тело, не полное, но крепкое, и на удивление худые ноги с маленькими ступнями. А руки крошечные, с длинными пальцами. В общем, тело не очень сочеталось с конечностями.
— Я вижу, вас трое? — были ее первые слова.
— Да, это Давид Стенфельдт, наш друг, — ответила Анника.
А Юнас добавил:
— Он отлично ухаживает за цветами.
— Вот как?
Казалось, фру Йорансон колеблется, но, в конце концов, она впустила всех троих.
— Что ж, очень мило с вашей стороны, — сказала она, оглядев каждого. — Проходите, я вам все покажу! Дело в том, что я просто снимаю этот дом и не хочу, чтобы тут шастали посторонние люди.
Она повела ребят через прихожую в комнату.
— Ей не нравится, что я тоже пришел, — прошептал Давид.
— Нам не обязательно сразу же соглашаться на эту работу, — прошептала в ответ Анника, — мы не будем ничего обещать, только посмотрим.
— Чтобы вам не бегать по разным комнатам, я выставила почти все цветы на кухне, — сказала фру Йорансон. — Но, может, лучше все же начать с гостиной?
Она повела их через буфетную.
— Похоже, она нервничает, — прошипел Юнас и завозился с магнитофоном.
— Сейчас же прекрати! — возмутилась Анника.
— Господи, сколько этих цветов! — сказала фру Йорансон.
— Ну что, похоже на твой сон? — прошептала Анника Давиду.
Давид кивнул, а фру Йорансон продолжила:
— Да, цветы — большая проблема в этом доме.
— А дом, наверное, старый, да? — спросил Юнас.
— Да, не вчера построен! Думаю, век семнадцатый — восемнадцатый. И цветы как будто такие же старые. Вероятно, они переходили по наследству из поколения в поколение. По слухам, один из них — совсем древний, но я точно не знаю, какой. Короче говоря, цветы не мои, они часть дома, и уносить их никуда нельзя. Это очень, очень странные цветы!
И фру Йорансон засмеялась коротким, презрительным смешком. Было ясно, что она не любит эти растения.
Она принесла цветы и со второго этажа тоже, расставив их в кухне и гостиной.
— Чтобы не бегать по всему дому, — объяснила она. — Да и вообще вам незачем подниматься на второй этаж!
Она явно не хотела, чтобы дети ходили по дому, — может, боялась, что они устроят беспорядок.
Вдруг наверху хлопнула дверь или окно — где-то был сквозняк, и фру Йорансон пошла посмотреть, что случилось. Дети ненадолго остались одни.
— Ну что, Давид, похоже на твой сон? — снова прошептала Анника.
Давид не сразу ответил, он застыл, уставившись на одинокий цветок на окне. Рядом в углу стояли старые напольные часы. Взглянув туда, Анника и Юнас сразу все поняли. Цветок! Часы! Объяснений не требовалось.
Анника подошла к цветку.
— Он завял, листья совсем поникли…
— Оставь! Не трогай! — прошептал Давид. Дети услышали шаги фру Йорансон, она возвращалась.
— Что будем делать, — быстро прошептала Анника, — соглашаемся или как?..
Юнас подскочил к ним и предложил «салмиак».
— Надо подумать, — ответил он. — Сосредоточились!
Но Давид не обратил на него никакого внимания.
— Да, да! Соглашайся, — почти нетерпеливо сказал он Аннике.
Когда фру Йорансон вошла в комнату, Юнас рассматривал часы.
— Что ты там делаешь? — спросила она.
— Какие занятные старинные часы! Они ходят? — поинтересовался Юнас.
— Нет, эти часы не ходят! Не трогай! — ответила фру Йорансон строгим, не терпящим возражений голосом. Она явно не собиралась ничего объяснять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12