- Рисуй медведя, - подтолкнул её Витя Ямкин. - Или космонавта. Видишь, какого я рисую, в стеклянном шлеме! Он по звёздам будет прыгать во как!
- Это я не умею, - вздохнула Тая.
- Всё равно рисуй, синим цветом.
Вите обязательно нужно командовать, он просто удержаться не может. А Тае не хочется синим. Она будет рисовать самым красивым - красным карандашом. Вот только... что?
Все ребята уже старательно трудились. Шмыгали носами, елозили - когда рисуешь, трудно усидеть смирно.
Лида подошла к Нелё. Нелё рисовала совсем маленького оленёнка, нескладного, на тоненьких ножках. Карандаш двигался по бумаге осторожно-осторожно. Такого нежного нельзя рисовать грубо. Глаза у оленёнка большие, таких на самом деле, наверно, не бывает, но это неважно. Оленёнок грустно смотрел на Нелё. Нелё взяла и пририсовала ему ещё и длинные ресницы.
- Это твой авка?* - спросила Лида.
_______________
* А в к а - ручной оленёнок, который живёт в чуме на правах домашних животных.
Нелё кивнула:
- Ага.
И стала рисовать оленёнку копытца.
Лида задумалась.
- Знаешь, - подсела она к Нелё, - у меня летом, когда я ездила домой, в стойбище такой же был, губастенький. В стаде малыши болеть стали, и их раздали ребятам, чтобы выходили. Мой хромал, слабенький был, а всё равно: чуть не углядишь - хром-хром, и убежит в стадо. Пришлось привязать. Мама съездила в посёлок, привезла бочонок сухого молока. Я разводила и поила его. Ничего, нравилось. Потом он окреп и ужас как привязался ко мне! Куда ни пойду, слышу - топает за мной.
- И мой тоже! - обрадовалась Нелё.
"Лида такая большая, - подумала она, - а тоже скучает..."
- Когда я уезжала, - продолжала Лида, - не хотел отпускать, бежал за мной до самого катера и по мостику - чуть в воду не свалился. Я его уговаривала: не ходи! А он тычется мордочкой, и всё. Мама его подхватила на руки. У него на глазах слёзы. И я реву. А капитан смеётся: "Бери, говорит, его с собой, он тоже хочет в школу".
- У меня нет жёлтого карандаша, - вдруг сказала Уля.
- Возьми, - протянула ей Нелё свой. - Ух, какой у тебя катер красивый! Это тот, что к нам за рыбой приходил, да?
- А почему из трубы как будто птички летят? - спросила Лида.
- Это не птички, - сказала Уля. - Это "у". Много "у". Катер так гудит: "У-у-у-ууу!.."
- Ой, какая я недогадливая! - засмеялась Лида. - А только почему твои "у" разноцветные?
- А катер весело гудит, - объяснила Уля, - он меня домой везёт.
- А я кита нарисовал! - крикнул Егорка и замахал рисунком. - Как он у нас в Енисее плавает.
- В Енисее китов нет, - твёрдо сказал Миша Тэсэдо, даже не взглянув на Егоркиного кита.
- А вот и есть, - не сдавался Егорка, - мне дедушка говорил!
- Дедушка!.. Так это, может, сто лет назад.
- Вовсе и не сто...
- Всё равно нету.
Миша ко всяким выдумкам был строг.
- А ведь правда, ребята, киты раньше заплывали в Енисей из океана, сказала Лида, - когда ещё здесь не ходило столько теплоходов. Знаете, почему?
- Не-ет, - повернулись все к Лиде.
- Чтобы избавиться от моллюсков - это ракушки такие, они впиваются в китовую кожу, и от этого кит сильно мучается. В пресной воде моллюски не могут жить и отлепляются. Ну, а тот кит, которого Егорка нарисовал, наверно, ещё и любопытный, раз так далеко заплыл.
- И большущий, - обрадовался Егорка. - Смотрите: от берега до берега!
- А почему у него на спине солнце сидит? - удивились ребята.
На Егоркином ките и правда, растопырив оранжевые лучи, сидело весело улыбающееся солнце.
Егорка подёргал себя за вихор, пригладил, опять подёргал. Потом спросил:
- А как же без солнца? - И тут же ответил: - Однако, нельзя. Вот кит его и принёс.
Лида посмотрела на другие рисунки. На всех - над тундрой, над чумами, над бегущими оленями, даже над звёздами, которые бывают только ночью, везде-везде светило жаркое солнце. Самое красное, самое большое, во весь лист, нарисовала Тая. Его заботливые лучи дотягивались до каждой веточки, до каждого цветка в тундре.
Уже больше месяца как солнце зарылось в сугробы и не показывается. Только в январе начнутся короткие зори. Не скоро ещё солнце растопит свою снежную берлогу и вылезет из неё, чтобы всё лето кружить над тундрой утром, днём, вечером, ночью...
Все ждут его.
ЖИВЫЕ КАРТИНКИ
Вечером, после ужина, когда уже нагулялись, на санках накатались перед сном, когда все предоставлены самим себе, Уля не знает, чем заняться. Она уходит в спальню - в это время там пусто, - берёт Катю, садится с ней возле окна и смотрит на улицу.
Напротив - стена дома. И крыша. Вот и всё. Больше ничего не видно. Стена почти чёрная, в трещинах, в морщинах, очень старая. А крыша - белая от снега. В этом доме живёт дядя Вася, истопник. Он в их школе каждый день печки топит. Дядя Вася старый, и лицо у него такое же тёмное, как стена дома, и на нём такие же морщины, и такие же снежные седины в усах и бороде, как сугробики, что пурга наметает на оконные наличники. Вот только шапка на нём серая, из волчьего меха, а на доме - белая.
Иногда мимо дома прошлёпают на лыжах мальчишки, пробежит Чердыш - их школьная собака, понюхает, поищет чего-то и убежит.
В комнате жарко, к печке притронуться нельзя, так огнём и пышет. Это дядя Вася её так раскалил. Дядя Вася боится, что им, "нулевишкам", будет холодно. И чего бояться? Ведь они все из тундры. В тундре ух какие морозы бывают! И опять тундра, родной чум, олени всплывают в Улиной памяти...
В спальню забежала Нелё.
- Ты что тут сидишь? - затормошила она Улю. - Сейчас телевизор будут показывать, бежим!
Телевизор у них в школе появился недавно, и ребята готовы смотреть хоть все передачи подряд. Но пионерская комната, где он стоит, небольшая, все не помещаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32