Он оторвал ее от себя и, удерживая вытянутыми руками, разглядывал с радостью и удивлением. Его некрасивое лицо сияло.— Об этом я и не мечтал! Ты здесь… Мой Бог, малютка, какой красавицей ты стала! Дай — ка я еще тебя поцелую!..И на глазах опешившего худого аббата и машинально последовавшего за своей спутницей князя Клари кардинал и молодая женщина вновь обнялись с восторгом, не оставлявшим сомнения во взаимной пылкости их чувств.Эти знаки привязанности, так мало соответствовавшие протоколу, привели, очевидно, в замешательство худого аббата, ибо он начал покашливать и почтительно коснулся плеча прелата.— Пусть его преосвященство простит меня, но надо было бы, может быть… Я хочу сказать… э… обстоятельства… Словом, его преосвященству следовало бы дать себе отчет, что на него смотрят!Это было правдой. Дворцовые служители, офицеры и прелаты не отводили глаз от необычной пары, которую составляли маленький кардинал и очаровательная, пышно одетая женщина между черным аббатом и блестящим австрийским офицером. Слышалось перешептывание, сопровождаемое многозначительными улыбками.Леопольду Клари казалось, что он стоит на раскаленных угольях. Но Готье де Шазей только пожал плечами.— Не говорите глупости, Бишет! Пусть смотрят сколько хотят! Да вы знаете, что это мое дитя, дитя моего сердца, хочу я сказать, вновь обретенное здесь? Однако я полагаю, что вы желаете быть представленным? Марианна, перед тобой аббат Бишет, мой верный секретарь. Что же касается вас, друг мой, знайте же, что эта красивая дама — моя крестница, леди Марианна…Он замолчал, мгновенно дав себе отчет в том, что он собирается сказать, увлеченный радостью и своим восторженным характером. Улыбка с его лица исчезла, словно стертая невидимой рукой. С внезапным беспокойством он посмотрел на Марианну.— Но это невозможно! — прошептал он. — Как ты можешь быть здесь, во Франции, в этом дворце, в обществе австрийца…— Князь Леопольд Клари унд Алдринген! — вытянулся молодой офицер, щелкнув каблуками в знак приветствия.— Рад познакомиться, — машинально сказал кардинал, думая о своем. — Я спросил себя: как ты можешь быть в Париже, в то время как последний раз мы виделись… Где же тогда…Охваченная внезапным страхом при мысли о том, что сейчас произойдет, Марианна поспешила прервать его. Растерянная мина Клари, безусловно, услышавшего злополучное «леди Марианна», уже достаточно выражала его беспокойство.— Я вам все объясню позже, дорогой крестный. Это очень длинная история, и здесь, посреди двора, рассказать ее просто невозможно. Лучше скажите мне, что вы здесь сами делаете? Вы собираетесь уйти пешком, как я понимаю?— Я сделаю то же, что и другие, черт возьми! — проворчал кардинал. — Когда мы прибыли сюда, мои братья и я, главный церемониймейстер передал нам приказ немедленно убираться отсюда, потому что его корсиканское величество отказался нас принять, хам!— Ваше преосвященство, — воззвал аббат Бишет, испуганно оглядываясь вокруг, — будьте осторожны в выражениях.— Э, я говорю то, что хочу! Меня выгоняют, не так ли?И простирают свое утонченное внимание до того, что отсылают все наши кареты, чтобы мы смогли показать парижским зевакам занимательное зрелище: пятнадцать кардиналов бредут в пыли с подобранными мантиями, возвращаясь домой пешком, как галантерейщики! Я надеюсь, что добрые парижане по достоинству оценят учтивость их властителя.Монсеньор де Шазей стал таким же красным, как его мантия, и его аристократический голос, обычно тихий и спокойный, обрел тревожную пронзительность. Клари вмешался.— Ваше преосвященство и его коллеги, если я правильно понимаю, являются теми, кто не счел должным присутствовать на свадьбе нашей эрцгерцогини? — спросил он довольно резким тоном. — И безусловно, император Наполеон не мог снести подобное оскорбление, не подумав о мести. Признаюсь, я ожидал худшего.— Худшее последует само собой, не обольщайтесь! Что касается эрцгерцогини, поверьте, сударь, что мы бесконечно сожалеем, но мы обязаны полностью поддерживать его святейшество в избранной им позиции. А брак Наполеона и Жозефины до сих пор не расторгнут Римом.— Иными словами, наша принцесса не является законной супругой, хотите вы сказать, — вспыхнул Клари.Видя, что назревает новый скандал, испуганная Марианна поспешила вмешаться.— Помилуйте, господа! Здесь… Крестный, вы же не можете отправиться так, пешком. И прежде всего, где вы живете?— У одного друга, каноника Филибера де Брюйара, на улице Шануэн. Я не знаю, известно ли тебе, малютка, что наш фамильный особняк принадлежит теперь пользующейся особым покровительством Наполеона оперной певице. Так что там я не живу.У Марианны появилось ощущение, что она сражена насмерть. Каждое из этих ужасных слов оставляло в ее душе кровоточащую рану. Сильно побледнев, она отступила и, ощупью найдя руку Леопольда Клари, оперлась на нее. Без этой поддержки она, несомненно, упала бы прямо в пыль, уже испачкавшую красные туфли князя Церкви. Эти несколько слов измерили пропасть, разверзшуюся между ее детством и теперешним положением. Отвратительный страх охватил ее при мысли, что Клари, желая восстановить истину, не раздумывая объявит, защищая ее, что оперная певица, о которой идет речь, — это она. Марианна, безусловно, скажет правду своему крестному, всю правду, только в свое время, без посторонних…Отчаянно пытаясь совладать с волнением, она вымученно улыбнулась, в то время как ее пальцы впились в руку князя.— Я приду к вам сегодня вечером, если вы позволите.А пока карета князя Клари отвезет вас домой, крестный.Молодой австриец резко отстранился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112