— Что случилось?
Бросив взгляд через плечо, он увидел, что в комнату вошла Адара.
— На него напали.
Девушка опустилась на колени перед кроватью:
— Чем я могу помочь?
— Прижмите это к порезу и не отпускайте, а я пока посмотрю, нет ли где еще таких же глубоких ран.
Адара сделала, как он велел. Она прижала тряпку к ране так крепко, насколько это можно было сделать, не причиняя Кристиану дополнительных мучений, и смотрела, как Фантом снимает с него кольчужные поножи и штаны.
— Благодарю тебя, Фантом, что ты спас его.
В ответ тот лишь едва заметно кивнул. Не будь она уверена в обратном, она бы подумала, что ее слова смутили его.
Едва Фантом укрыл Кристиана грубым одеялом, как вернулся брат Томас с другим монахом, у которого был такой вид, будто его только что подняли с-постели. Пучки ярко-рыжих волос толстяка стояли дыбом, в то время как он, щурясь, смотрел на них.
— Нехорошо, нехорошо, — пробормотал он, приблизившись к кровати, где лежал Кристиан. — Брат Томас, принеси мою котомку.
— Она у меня с собой, брат Бернард. Он протянул котомку монаху.
Бернард посмотрел на нее так, словно в первый раз ее видит. Насупив брови, взял котомку и согнал Адару с маленького сундука возле кровати.
— Лучше выведи их отсюда, пока я буду работать. Фантома такая перспектива отнюдь не устраивала.
— Я думаю, мне стоит остаться и…
— Я выполняю богоугодную работу. А теперь ступайте.
— Все будет хорошо, Велизарий, — заверил Фантома Томас. — Он не допустит, чтобы с Кристианом что-то случилось.
— Велизарий? — спросила Адара, в то время как на нее внезапно нашло озарение. Немудрено, что этот человек казался ей знакомым. Она хорошо знала его, когда они были детьми.
И как она сразу не поняла этого, увидев его слишком светлые, почти бесцветные глаза?
— Ты не Велизарий йон Краниг? Его лицо стало каменным.
— Не имею к нему никакого отношения. Он развернулся и вышел из комнаты.
Адара бросилась вслед за ним. К тому времени как она догнала его, он уже прошел полпути по коридору, ведущему в трапезную.
Она остановила его.
— Велизарий…
— Велизарий мертв, — процедил он сквозь зубы, выдернув руку из ее ладошки. — Он давным-давно умер.
Слезы навернулись у нее на глаза, когда она услышала ненависть в его низком, хриплом голосе.
— В таком случае мне действительно очень жаль, потому что я любила того мальчика. Очень.
У него был такой вид, словно в его душе шла борьба и он никак не мог решить, то ли ему стоит поговорить с ней, то ли убежать.
Она всматривалась в его лицо, ища хоть какое-то сходство с хорошеньким мальчиком, который некогда приходил в ее дворец со своим отцом. Пока их родители вели разговоры о политике и договорах, они играли в саду на заднем дворе. В мужчине, которого она видела перед собой, не осталось ничего оттого невинного ребенка. Он казался жестоким и бессердечным.
И от этого у нее было тяжело на душе.
Когда он снова заговорил, слова его были столь же резкими, как и его взгляд.
— Как могла принцесса любить крестьянина?
— Ты не был крестьянином. Он горько усмехнулся:
— Но моя мать была.
— Твой отец был принцем.
— И все, что дало ему его благородное происхождение, — это безвременную кончину от руки родного брата!
У нее защемило сердце. Она прекрасно знала, как много значил для него отец, когда он был ребенком. Всякий раз, когда она видела его отца, Тристофа, с ним был Велизарий.
Много раз за минувшие годы она спрашивала себя, что сталось с ее товарищем детских игр. Но так как она не получила ни единой весточки о нем, она предположила, что он, как прочие члены его семьи, был убит.
— Кристиан знает, что ты его двоюродный брат? — осведомилась она.
— Нет! — прорычал Фантом. — И никогда не узнает.
— Почему?
— Какой ему от этого прок?
— Ты единственный родной человек, который у него остался.
— Нет, Адара, это ты единственный родной ему человек. Я злодей и призрак. Как и у Кристиана, у меня нет никакого желания возвращаться в Элджедеру, где я буду жить под смертным приговором и где все будет напоминать мне о том, как погиб мой отец, сражаясь за свою жизнь с единокровным братом. Наш род опозорен.
Она отказывалась в это верить.
— Но ты же спас Кристиана этой ночью!
— Я спас человека, которому обязан жизнью, — только и всего. Нужно ли мне напоминать, кто намеревается убить вас обоих? Наша семья. Несмотря ни на что, они снова нападают и не успокоятся до тех пор, пока все мы не сойдем в могилу.
Возможно. Но это все равно не отменяло того факта, что Велизарий дважды спас Кристиана этой ночью.
— Что с тобой произошло, Велизарий? — спросила она, отчаянно пытаясь понять, как мог такой счастливый ребенок превратиться в озлобленного человека. — Когда мы разговаривали с тобой последний раз, ты лишь хотел, чтобы твой отец гордился тобой. Ты собирался вступить в ряды Косарей и в один прекрасный день стать капитаном.
Его глаза потемнели от горечи. Он отогнул кожаную повязку, закрывавшую его шею. Там, под кадыком, был глубокий шрам, объяснявший причину его низкого, сиплого голоса. При виде этого страшного рубца все внутри ее сжалось от сочувствия и боли.
— Что произошло? Мой отец убил моего деда, и среди ночи этот сброд под предводительством Селвина ворвался в мой дортуар, и они убили всех находившихся там от мала до велика, чтобы убедиться, что мы не отомстим подкупленным «Сесари», которые допустили эту бойню.
Адара вспомнила ту ночь, когда королевские рыцари Элджедеры, защищавшие страну, были убиты.
— Как тебе удалось выжить?
— Живучесть дураков — одна из вечных проказ судьбы. Его горькое замечание еще сильнее разволновало ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83