Бертингас двигался более или менее в направлении станции всю последнюю неделю. Он отвлекался только по необходимости — чтобы спрятаться от неприятельских поисковых партий и чтобы найти воду.
Расположенная на горе примерно в тридцати метрах над ним, станция напоминала гигантский одуванчик, выросший среди голых скал. Круглая форма дыры в гиперпространстве послужила причиной такой формы здания. Бертингас изучал его, не покидая укрытия под деревьями. Он посмотрел на волноводы, которые служили для обмена микроволновыми сигналами с Мейербером через релейные станции. Он вслушивался в низкий рокот — едва различимый в шепоте легкого ветерка — ядерного генератора. Энергетическая система станции была автономной, с дублирующими генераторами. И если в какой-то совсем скверный день вспомогательные генераторы тоже выйдут из строя, то система автоматически переключится и станет получать пятьсот мегаватт энергии от линии микроволновых сигналов. Предгорная станция была застрахована от случайностей, способных прервать снабжение энергией.
Если поток энергии все же прервется и удерживающее гиперпространственную дыру поле исчезнет, то Палаццо погибнет.
Никто и никогда еще не наблюдал такой картины гибели планеты. Полученное Скоплением Аврора разрешение на установку предгорной станции одним из главных пунктов содержало требование немедленной всепланетной эвакуации в случае пятидесятипроцентного падения энергии.
Находясь внизу, у подножия утесов, он ощущал басовитую вибрацию генераторов, передающуюся через самую материю камня. Все было в порядке.
О нет, совсем не в порядке!
Бертингас увидел, как повернулась ручка расположенной на уровне земли двери и она широко распахнулась. Из помещения станции вышел человек в чем-то вроде полувоенной униформы, состоящей из темно-зеленого комбинезона и тяжелых ботинок, и осмотрелся вокруг. Он подошел к плоскому камню высотой со стул и уселся на него, освещаемый лучами заходящего солнца. Прислонив винтовку-пульсатор к камню, он принялся развязывать шнурки ботинок.
Медленно, стараясь не произвести ни малейшего шума на усыпанной мелким щебнем земле, Бертингас скрылся за деревьями. Так же медленно он опустился на землю, оперся спиной о ствол дерева и вытянул уставшие ноги. Он все еще не мог видеть станцию и солдата через переплетение ветвей.
Пока он видел только одного солдата, но Бертингас быстро постигал азы военного искусства и метод мышления военных в последнее время. Внутри станции должны быть еще. Сколько? По меньшей мере двое. Может быть, пятеро. Вряд ли больше, иначе он бы увидел снаружи кого-нибудь еще.
Теория групповой динамики гласила, что когда четыре или пять человеческих существ собирались вместе, а место их пребывания было неоднородным — скажем, «внутри и снаружи», как в данном случае, — то группа имела тенденцию к кучкованию. В любой организации из десяти человек субъект не окажется в одиночестве, как этот — если только он не дуется на кого-то или не находится на дежурстве. Однако его поведение не указывало на то, что он сердит, и не выказывало особой настороженности. Поэтому если внутри находилось большое количество людей, то вероятней всего наружу вышли бы еще двое или трое. Такова была теория, на которую Тэд как-то наткнулся во время своего обучения.
Он не узнавал зеленой униформы. Она была не похожа ни на одну из тех, что носили правительственные службы Авроры, и не походила на форму Космического флота. Она могла принадлежать каким-нибудь военным другого Скопления — знания Бертингаса о них были в лучшем случае поверхностными. Или же эта форма могла принадлежать какой-нибудь из его собственных частей самообороны, которую Пэтти не удосужилась ему показать во время инспекции.
В этом случае он мог просто подойти, назвать себя и попросить разрешения набрать личный идентификационный код по микроволновому каналу связи. Шансы были — сколько? — наверное, один к десяти, что ему позволят набрать код. Умножая на тот же шанс в один из десяти, что они не являлись членами той же поисковой команды, от которой он скрывался уже неделю, выходило, что шансы выйти целым из такой ситуации равнялись одному к ста. Если только он не станет действовать агрессивно.
Но не чересчур агрессивно — на тот случай, если они и в самом деле окажутся его людьми, ожидающими его появления.
Бертингас массировал ноги и разрабатывал план действий. Нет смысла начинать прямо сейчас, когда он устал, а солдат настороже. Следует подождать полной темноты — далеко за полночь, почти до рассвета.
Устроившись поудобнее и почти начав дремать, неугомонный Бертингас нащупал ляжку оленя, которая все еще свисала у него с пояса. Под воздействием тепла плоть ляжки уже стала размягчаться и… мм… припахивать. Он выковыривал из нее волокна мяса и жевал их сырыми. Пока он жевал, пальцы работали над сухожилиями, очищая и разделяя их на длинные прочные нити. Затем он стал сплетать их. Через час он получил около метра узловатой жилы. Из нее выйдет сносная тетива, когда у него появится время вырезать лук. Или швейная нить для сыромятного одеяния из оленьей кожи, если у него дойдут руки до его изготовления. Или жила пригодится для чего-нибудь другого. Спустя час Бертингас крепко спал, прислонившись головой к дереву.
Внутренние биологические часы разбудили его как раз в самый темный час ночи. Суставы щелкали и скрипели, когда он, пригнувшись, двинулся к опушке леса. Он остановился и потянулся, выгоняя из себя усталость.
Белый купол станции блестел в свете звезд. Сбоку все еще виднелась открытая дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95