По его потному лицу текли слезы.
– Алешка, – всхлипнул он, – прости, сынок. Это я и матери тебя лишил, и жизни. Из-за меня все это. Я жить хотел лучше, чем другие.
Мотая головой, встал и подошел к столику. Подвинув лист бумаги, взял авторучку.

* * *

Федор выстрелил вверх и скатился вниз по железной лестнице. Прижав правую руку с пистолетом к простреленной груди, харкнул кровью. Нажал на курок. Увидев несколько бачков с газом, падая, выбросил в их направлении руку и опять выстрелил. И еще раз. Взрыв, разметав все, выбросил тугой столб огня.
– Баб – сюда, – махнул рукой влево Артур. – Мужиков – сюда. – Он показал направо.
Женщин, подталкивая стволами, заставили спуститься в формы для бетонных отливок. Мужчин, а их было восемь, в точно такие же.
– Заливай! – скомандовал Артур.
– Уходить надо, – нервно проговорил Итальянец. – Сейчас менты подъедут.
Под визг женщин на них из «КамАЗа» полился цементный раствор. Вторая машина свалила раствор на мужчин.
– Кто вылезет, тот будет жить, – крикнул Артур, – но остальным лежать там.
– Смотри-ка, – захохотал Атаман. – Дерутся. Одна другую мордой в цемент тычет.
Вверху простучала автоматная очередь. Ей ответил пистолетный выстрел.
– Менты! – увидев проскочившую между опорами фигуру милиционера, закричал Атаман и выстрелил. По нему с двух сторон ударили автоматы. Артур, вскинув руку с коротким автоматом, прицельно бил короткими очередями поверх голов омоновцев.
– Уходите! – перезаряжая автомат, закричал он. И, покачнувшись, начал падать.
– Берите его! – Итальянец прицельно ударил по стрелявшему в Артура милиционеру. Турок и Кубик, подхватив Артура, огрызаясь выстрелами, потащили его к махавшему рукой Шраму. Итальянец, получив пулю в ногу, упал. Откатившись за железный бачок, перезарядил автомат и, оскалясь, начал стрелять. Рванувшиеся было вперед омоновцы, потеряв двоих, вернулись назад. В другом конце здания тоже слышалась стрельба. Внезапно все стихло. И все услышали отчаянные крики стучавших в решетчатые двери.
Робинзон, увидев двух тащивших кого-то милиционеров, присел у стены. В темноте он был не виден.
– Да хорош, – услышал он голос. – Дальше я сам. Милиционеры отпустили мужчину.
– Давай быстрей, – оглядываясь, бросил один. – А то…
Робинзон, выдернув чеку, бросил гранату. Ахнул громкий взрыв.
Милиционеры и Валерий, разбросанные взрывом, иссеченные осколками, лежали вокруг воронки. Робинзон, зажимая разорванный осколком живот, скорчился у стены. Со всех сторон к месту взрыва бежали милиционеры.
– Робинзон, – осветив фонариком старика, узнал Акимов.
– Это у меня Атаман брата под пистолетом держал, – услышал майор хриплый голос Робинзона. – Я его подельник. Мы за вами… – Не договорив, всхлипнул и расслабленно затих.
– Товарищ майор, – подбежал к нему милиционер с перевязанной рукой. – Там такое… Люди говорят, каторга это. Они здесь работали с…
– Разберемся, – буркнул Акимов. Поднявшись, покачал головой. – Кто же это начал? Что с теми, внизу?
– Ушли, – виновато опустил голову рослый омоновец. – Мы как увидели людей, мужиков и женщин, в камерах – все, руки опустились. Боялись их задеть. Да там еще двое в черном, суки, – зло добавил он, – в заложники одну камеру взяли. Но мы с ними разобрались.
«Кто же эти освободители?» – мысленно спросил себя Акимов.
– А вы не видели борьбу в бетоне? – неожиданно хмыкнул омоновец. – Их вытаскивали чуть ли не краном. Еще немного – и все бы там забетонировались.
– Рановато мы приехали, – вдруг с сожалением сказал майор. – Я бы на них, забетонированных, очень даже рад был бы посмотреть.
– Куда его? – спросил Турок.
– К врачу нужно, быстрей! – заорал Итальянец. Шрам завел джип. Включил фары, и тут все увидели ползущего человека, который, попеременно подтягивая, волок за собой двоих.
– Иваныч, – узнал одного Шрам. Выскочил из машины и рванулся навстречу.
– Пораньше не могли? – просипел окровавленный Волчара. Подскочивший Турок поднял на плечи Виктора с окровавленной головой.
– Руки! – ворвались в комнату шестеро омоновцев и замерли. Рядом с сидевшим с бутылкой коньяка в одной руке и рюмкой в другой человеком на шнуре висел связанный мужчина.
– Долго же вы, – усмехнулся Семенов. – Это Кардинал, – кивнул он на висевшего. – Все там, – приподняв руку с рюмкой, указал он на стол. – Бумаги в машине. Найдете. За ваше здоровье, ребята.
Не успели милиционеры шевельнуться, он опрокинул в рот рюмку. Как-то странно улыбнувшись, сунул в рот сигарету. И вдруг с глухим воем повалился на пол. Изо рта пошла пена. Семенов, прогнувшись, мгновенно ослаб и затих.
– Что это? – удивился один.
Второй, шагнув, поднял бутылку коньяка, на которой скотчем была приклеена записка: «Не пить. Яд. Тело моего сына в спортзале зимнего дома отдыха. Простите все. Бумаги в машине и на столе. Семенов».
– Тут и постскриптум есть, – сказал второй. – «Все, кто собран на заводе – здание бывшей швейной фабрики, – преступники. Доказательства в бумагах на столе. В машине документы на московских преступников. Я сделал все, что мог. Мы не мафия, мы хуже», – прочитал он и усмехнулся. – Ничего не пойму.
– А нам и понимать не надо, – сказал другой. – Следствие разберется.
– Красиво написал, – усмехнулся третий. – Особенно конец классный – «Мы не мафия, мы хуже».
– Что? – в один голос спросили Итальянец, Турок и Шрам.
– Этот уже мертв, – вздохнул немолодой врач. – У этого тяжелая травма головы. Но через двадцать один день будет в порядке. У этого четыре пулевых ранения. Тяжелый, – вздохнул он. – Необходима госпитализация.
– Да где же мы его госпитализируем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185