Вот что, например, писал еще 7 декабря 1866 года, т. е. за три с половиною года до войны, один из способнейших французских генералов, – Дюкро, бывший тогда комендантом в Страсбурге, к генералу Трошю[ Письмо это было вскрыто чиновниками, так называемого черного кабинета , бумаги которого, захваченные правительством народной обороны, – рассмотрены особою комиссиею и изданы по распоряжению теперешнего министра внутренних дел, – Гамбетты.

].


«Так-как ты готовишься высказывать истины высоким лицам, окружающим тебя, то прибавь следующее: Пока мы торжественно и пространно обсуждаем – какие лучше принять меры к созданию армии, Пруссия очень деятельно готовится к вторжению в наши пределы. Она будет в состоянии выставить 600 000 человек и 1200 орудий, прежде чем мы найдем возможность организовать кадры для 300 000 человек и 600 пушек. По ту сторону Рейна нет ни одного германца, который не верил бы в возможность близкой войны. Самые миролюбивые, которых по родственным связям и интересам можно считать скорее французами, нежели немцами, – и те смотрят на борьбу, как на вещь неизбежную и не могут понять нашего бездействия; а так-как нет действия без причин, то они и объясняют это тем, что будто бы наш император впал в детство.
«Едва ли возможно сомневаться в том, что война вспыхнет не сегодня, так завтра. Только вследствие нашего тщеславия, безумной гордости и ослепления, мы можем думать, что будто бы от нас самих зависит сделать выбор – избрать удобный для нас день и час (т. е. конец всемирной выставки) для нашей организации и нашего вооружения. Откровенно говоря, я разделяю твое мнение и начинаю думать, что наше правительство в самом деле одержимо сумасшествием; но если оно обречено Юпитером на гибель, то не забудем, что судьба нашего отечества и наша собственная участь связаны с его судьбами, и так-как мы еще не поражены этим несчастным безумием, то и должны употребить все усилия, чтобы удержаться на том роковом склоне, который ведет прямо к бездне.
«Вот еще новая подробность, на которую обрати свое внимание, так-как она должна открыть глаза самым недальновидным. С некоторых пор, многочисленные прусские агенты шныряют по нашим пограничным департаментам, в особенности между Мозелем и Вогезами; они стараются узнать настроение населения и действуют на протестантов, которых не мало в тех местностях, и которые далеко не так преданы Франции, как вообще думают. Это истинные сыны и внуки тех людей, которые в 1815 году посылали многочисленные депутации в неприятельскую главную квартиру, с просьбою о возвращении Эльзаса немецкой родине. Этот факт не следует упускать из вида, так-как он может пролит яркий свет на планы и предположения неприятеля. Точно таким же образом, за три месяца до открытия военных действий против Австрии, пруссаки действовали в Богемии и Силезии.»


Итак, из приведенного письма генерала Дюкро видно, что о приготовлениях Пруссии к войне, было известно во Франции уже давно; но вследствие недостижимой самонадеянности правительственных лиц, не принималось никаких мер к приведению армии в такое состояние, чтобы можно было с успехом вступить в борьбу с сильным неприятелем. К этой самонадеянности примешивалось еще какое-то презрение к врагу, источником которого были прежние победы над пруссаками. На предостережения со стороны людей опытных и предусмотрительных, – те же, вероятно, генералы, не нуждавшиеся в картах и планах и готовые идти на встречу неприятелю без всяких разведок, обыкновенно отвечали, что пруссаки могут изучать Францию сколько им угодно, – это, мол, неопасно, так как, во всяком случае, общего плана кампании они не найдут, потому что такового вовсе не имеется!
Что же касается выбора и назначения главных начальников над французскими армиями и корпусами, то, после огромного числа брошюр и памфлетов, изданных самими французами в обвинение своих генералов, нам едва ли возможно что-либо еще прибавить от себя к той характеристике лиц, о которых уже составилось общественное мнение.
Когда подумаешь, что такие храбрые войска как французские, были водимы в бой без всякой подготовки и бесплодно гибли в неравной борьбе с неприятелем, то сердце невольно сжимается от негодования и жалости.
Война была несчастлива для французов, – по крайней мере до настоящего времени; они потерпели страшные поражения, понесли громадные потери, – но, по общим отзывам, как французских, так и немецких офицеров, французы (офицеры и солдаты) всегда шли на смерть с беззаветною храбростью и умирали как истинные герои! Отдадим же должную честь этим храбрецам, которым на этот раз не посчастливилось.


VI. Дисциплина и внутренний порядок воюющих армий

В дома не забегать; неприятеля, просящего пощады, щадить;
безоружных не убивать; с бабами не воевать; малолетков не трогать.
Суворов.


В Европе существует мнение, не только между военными, но и между всеми лицами, следящими за политическими событиями, что Пруссия своими победами, в настоящую войну, обязана, преимущественно, той железной дисциплине и тому необыкновенному порядку, которые введены в ее армии. Мнение это совершенно справедливо; но, под этою дисциплиною и порядком, отнюдь не следует понимать только одне формальности и мелочи, которые хотя и бросаются в глаза, но не составляют всей сущности дела.
Один из наших современных военных писателей, генерал Драгомиров[ Считаем долгом упомянуть, что имя нашего военного писателя пользуется весьма лестною известностью в прусской армии; очерки его австро-прусской войны 1866 года, переведеные на немецкий язык, ценятся как произведение, отличающееся талантом, наблюдательностью и правдивостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32