Однако быстро повиновался.Мейер начал тщательно его обыскивать. Вскоре его рука нащупала под поясом пистолет. Мейер вынул его и передал Карелле.– У вас есть разрешение на ношение оружия?– Да.– Надеюсь, это правда. Ваше имя?– Кронин. Леонард Кронин.– Почему вы в такой спешке пытались выбраться отсюда?– Тебе незачем отвечать ему, Ленни, – вмешалась миссис Ливингстон.– Вы его адвокат, миссис Ливингстон? – не удержался Мейер.– Нет, но...– Тогда перестаньте давать советы. Вам был задан вопрос, мистер Кронин.– Незачем им отвечать, Ленни, – опять перебила миссис Ливингстон.– Послушай, Ленни, – терпеливо начал объяснять Мейер, – мы не торопимся, у нас много времени. Можно поговорить и здесь, и в отделении. Давай обдумай, что сказать, и отвечай на вопросы. А пока будешь решать, натяни носки и ботинки. И вам, миссис Ливингстон, не мешало бы накинуть халат или что-нибудь, пока мы будем выяснять, что здесь происходит. Согласны?– К дьяволу халат. Надеюсь, вы не в первый раз видите раздетую бабу.– Несомненно. Но все-таки накиньте халат. Мы не хотим, чтобы вы простудились.– Никакого тебе нет дела до моей простуды, кретин.– Ну и язычок! – покачал головой Мейер.Кронин, сидя на краю постели, натягивал носки. На нем были черные брюки. Черный плащ был перекинут через спинку стула в углу комнаты. С раскрытого на полу у ночного столика черного зонта стекала вода.– В спешке ты был готов уйти без своего плаща и зонтика, не так ли, Ленни? – спросил Карелла.– Похоже на то, – буркнул Кронин, зашнуровывая ботинки.– Пожалуй, вы оба пройдете с нами в участок. Накиньте на себя что-нибудь, миссис Ливингстон.Миссис Ливингстон схватила свою левую грудь, сжала ее в руке как пистолет и направила на Кареллу.– А это видел, легавый! – прокричала она со злостью.– Ладно, идите в чем есть. К обвинению в проституции мы сможем добавить обвинение в недозволенном поведении, как только вы появитесь на улице в таком виде.– Прости... Что ты плетешь? Ты еще имеешь наглость?– Ладно, ладно. Пошли.– Какого дьявола вы сюда ворвались? Что вам нужно? – не унималась миссис Ливингстон.– Мы пришли всего лишь для того, чтобы задать вам несколько вопросов о вашем исчезнувшем сыне, – ответил Карелла.– О моем сыне? И это все, что вам нужно? Надеюсь, этот выродок подох. Неужели из-за этого надо было вышибать дверь?– Если вы надеетесь на то, что его нет в живых, чего ради брать на себя труд и заявлять о его пропаже?– Чтобы получить материальную помощь. Он был моим единственным кормильцем. Как только он исчез, я подала прошение о пособии. Для того, чтобы просьба была законной, мне надо было заявить о его исчезновении. Вот и все. И не думайте, что меня волнует, жив он или нет. Его исчезновение дает мне возможность получать материальную помощь от муниципалитета.– Вы добропорядочная дама, миссис Ливингстон, – заметил Мейер.– Да, добропорядочная. Разве преступление быть в постели с человеком, которого любишь?– Нет, если ваш муж не имеет ничего против.– Мой муж умер и, надеюсь, горит в адском пламени.– Ваше странное поведение при нашем появлении дает основание подозревать, что здесь не просто любовное свидание, миссис Ливингстон, – вмешался Карелла. – Одевайтесь. Мейер, осмотри тщательно квартиру.– У вас есть ордер на обыск? – вмешался коротышка. – Вы не имеете права производить обыск без ордера.– Ты абсолютно прав, Ленни, – согласился Карелла. – Мы вернемся сюда с ордером.– Я знаю свои права.– Это видно.– Ну так как, мадам? Одетой или голой, вам придется пройти в полицейский участок. Как вы решили?– Как видишь! * * * Все дежурившие в то утро ребята умудрились под тем или иным предлогом заскочить в комнату для допросов, чтобы взглянуть на полную рыжеволосую скандалистку, которая давала показания, сидя в одной комбинации. В дежурном помещении Паркер сказал Мисколо:– Стоит нам снять ее в таком виде, фотографии разойдутся по пять долларов за каждую.– Визит этой дамы без сомнения придаст нашему отделению особую пикантность, – изрек сидящий за пишущей машинкой Мисколо.Паркер и Хейз отправились добывать ордер на обыск. Наверху Мейер, Карелла и лейтенант Бернс допрашивали подозреваемых. Бернс как старший и, следовательно, менее чувствительный к прелестям пышных обнаженных грудей, допрашивал Марту Ливингстон в комнате для допросов в конце коридора. Мейер и Карелла занялись Леонардом Крониным, устроившись в углу дежурного помещения и, таким образом, устранив вмешательство его возлюбленной.– Ну, так как, Ленни, – начал Мейер, – у тебя действительно есть разрешение на эту игрушку, или ты просто пытался отделаться от нас? Говори начистоту.– У меня действительно разрешение. Неужели я стал бы вас дурачить?– Я не думаю, что ты будешь пытаться вводить нас в заблуждение, – вкрадчиво проговорил Мейер, – и мы тоже не будем от тебя скрывать, что это дело серьезное. Я не могу рассказать тебе все, но поверь мне на слово, что дело дрянь.– Что значит серьезное? Что вы хотите сказать?– Ну, скажем так, что это значительно серьезнее, чем простое нарушение закона.– То, что вы застали с Мартой в постели?– Да нет. Речь идет о мокром деле. И ты можешь оказаться одним из непосредственных его виновников. Поэтому будь с нами откровенен с самого начала, тем самым ты облегчишь свое положение.– Я не понимаю, о каком мокром деле вы говорите.– Что ж, подумай немного.– Значит дело в пистолете. Ну, ладно. Нет у меня разрешения. Вы этого добиваетесь?– Нет. Это не столь серьезно. Сейчас мы говорим не о пистолете.– Тогда в чем же дело? Может быть, что-то в роде нарушения супружеской верности? Вы имеете в виду, что муж Марты на самом деле жив?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49